Следующей ночью я проснулся в час. Я заранее так решил. Я должен был разобраться. Как пуританин. Возможно, мне не следовало ему мешать. Я не был ему отцом, я был — так точнее всего охарактеризовать наши отношения — его хранителем. Помощником хранителя. Какой бы я ни считал свою роль, в нее, разумеется, не входили слежка и вмешательство. Уже третью ночь подряд я не находил Алана в кровати. Я заглянул в гостиную. Он был там, поглощенный своим занятием. Я постарался не выдать себя. Сходил в туалет и вернулся в кровать. Через некоторое время я услышал, как он бродит по кухне. Похоже, делал себе сандвич — он любил сандвичи с арахисовым маслом и желе. Когда он вернулся в постель, я еще не спал. Я решил утром поговорить с Анной.
Пока Алан был увлечен одним из шоу, которые обычно смотрел перед завтраком — какой-то фарс про семью роботов, похожих на людей, — я рассказал Анне о том, что видел. Она разъярилась, сначала на него, а потом и на меня.
— Уйди с дороги, — велела она.
Мы стояли на кухне. Она была в ночной рубашке и халате. Ее отраставшие волосы находились в непокорной промежуточной стадии, по утрам она выглядела мертвенно-бледной и взъерошенной.
— Я хочу с ним поговорить.
— Давай сначала поговорим мы с тобой, — предложил я.
— И ты так запросто позволил ему заниматься этим?
— Что значит «позволил»?
— Ты ему ничего не сказал?
— Мне и не пришлось. Он остановился, едва увидел меня. Выключил телевизор. Собрал все. Пошел спать.
— Что он сказал?
— Ничего.
— Он понял, что ты все видел?
— Да.
— Все так плохо?
— Думаю, очень плохо, — сказал я. — Я не знаю, как это расценивать.
— Да уж, — проговорила она. — Мне надо с ним поговорить.
— Что ты скажешь?
— Понятия не имею. Я этого не ожидала. А ты ожидал?
— Я и представить себе не мог, — ответил я. — Ведь ты воспитывала мальчиков.
— Они такого не делали.
— Не мастурбировали?
— Не смотрели порнографию, — пояснила она. — Дай-ка мне подумать.
Анна открыла шкафчик, взяла стакан, достала из холодильника апельсиновый сок и налила в стакан. Сделав глоток, она скривилась.
— Ну и кислятина, — сказала она и поставила стакан на стол. — У нас никогда не было такой проблемы. — Анна покачала головой. — Прости меня. Я зря на тебя набросилась. Это не твоя вина.
— Понимаю, что не моя, — ответил я.
— Что ты об этом думаешь?
— Не знаю, что думать, — пожал я плечами. — Ужасно неловко.
— Ты это делал?
— Что делал?
— Смотрел порнографию?
— Меня это никогда не интересовало, — ответил я.
Она поставила пакет с соком обратно в холодильник и вылила сок из стакана в раковину.
— Жуткая гадость, — сказала она. — Больше такой не покупай.
Она ополоснула стакан под краном и поставила его в сушилку.
— Наверное, это моя вина.
— Как это? — не понял я.
— Ну, то, что я ему сделала.
— А! — отмахнулся я. — Я так не думаю.
Мне вдруг пришло в голову, что наш разговор похож на разговор родителей.
— В этом нет ничьей вины, Анна.
— Сомневаюсь, — сказала она. — Что мне ему сказать?
— Не знаю. Объясни, почему ты считаешь это неприятным. Расскажи, что ты чувствуешь, узнав о том, что он это смотрит.
— Может, тебе с ним поговорить? — предложила она. Я еще ни разу не видел, что она отступает. — Ты ведь мужчина.
— Думаю, твои слова произведут на него гораздо более сильное впечатление.