— Печальная история, вот что я скажу.
— Не только печальная… Почему письма оставили, не взяли с собой?
— И ты хочешь оставаться в этом доме?! — я уже думал, какие мне силы применить, чтобы вытащить оттуда Савелия. — Пошли скорее, лестница твоя хорошо укреплена, я вижу, поднимайся!
— Я не хочу, — сказал низким голосом Савелий. — Здесь какая-то жизнь… мне хочется понять…
Я подошел к лестнице, уже не боясь за себя, что провалюсь, застряну, поломаю себе ноги…
— Савелий, я прошу тебя, поднимись. Мы отыщем сейчас дом, где живут люди. А потом ты можешь прийти сюда и еще раз посмотреть…
Савелий вздохнул и стал медленно подниматься по лестнице. Таким я еще не видел его, что-то с ним случилось. Он перебросил мне лыжи, потом перевалился сам. С большим трудом мы выпихнули рюкзак из слухового окна и вылезли сами.
Солнце уже было на излете, синевой окуталось все кругом. Мы пробрались, огибая впадину, к тому месту, откуда началось злополучное скольжение. Что было делать дальше, как идти, чтобы снова не угодить в провал, в западню? Савелий смотрел на меня вопрошающе, и это не нравилось мне. Я пошел первым, стараясь держаться ориентира на улицу, на что указывали редкие трубы — вехи пути. И тут действительно, как по волшебству, мы скатились на улицу, где снег отгребали от окон, как бы в траншею попали. Но из нее был выход: вдалеке виднелся след трактора, и желтизна, и накатанность дороги. Но почему-то и здесь, по крайней мере сейчас, стояли тишина и безмолвие. Я все оглядывался. Савелий шел, опустив голову, казалось, безразличный ко всему. Здесь, в этом расчищенном пространстве, стояло всего домов пять или шесть, дальше виднелись вагончики лесорубов, бульдозер. Мы дошли до этих вагончиков. Все они оказались на замке, никого кругом не видно.
— Что же делать? — спросил как-то безучастно Савелий.
— Искать дом, в котором живут, — отрезал я. — Что здесь недавно были люди, ты видишь. Они расчистили дорогу, захватили и кусок деревни. Явно, что в деревне кто-то живет. Пошли обратно, станем стучать.
Первый дом пустовал. Это видно даже по окнам, и хотя они не были забиты досками, там была пустота. Второй дом имел вид жилого, но никто нам не откликнулся, не открыл. К третьему мы подошли уже с некоторой опаской, росло какое-то тревожное состояние. Но только что мы приблизились к крыльцу, как в окне, сквозь кусты герани, увидели лицо. Как будто одни глаза были на нем, или это только так показалось… Я помахал рукой. Подошел чуть поближе и снова сделал знак, чтобы нас впустили.
Дом был как дом, сени как сени, старушка опрятная, казалось бы приветливая, с голосом звонким. Она все повторяла:
— А мы все смотрим, кто это да кто это… А это вы, сбились, наверно, с похода.
С какого «похода», я понять сейчас не мог, да и не хотел, не то меня занимало. Необходимо напоить чем-нибудь горячим Савелия, попытаться привести его в чувство.
Как только мы вошли в дом, сразу невероятные запахи и звуки обрушились на нас. Савелий тут же присел с краю на лавку и откинул голову к стене.
— Заблудились, родимые, — говорила старуха, скользя плавно по избе, что-то отыскивая.
Ничего примечательного в избе не было, если не считать запахов травы, цветов и звуков. Звуков летнего поля и еще — человека, сидящего на кровати у окна. Это был мужчина неопределенного возраста — худой, с серого цвета волосами, старательно зачесанными назад. Руки его безвольно лежали на коленях. Одет он был в защитного цвета рубашку и бриджи. Карие глаза смотрели на нас выжидающе, уже не так неподвижно, как через окно, но была в них явная отчужденность.
Старушка молча ставила на стол съестные свои припасы, что-то и горячее вытащила из печи. Молчал и мужчина. Савелий сидел, все так же откинув голову, и как будто не замечал немой сцены. Я стоял рядом, сесть казалось неудобным, надо было знакомиться… А нескончаемый гул летних дубрав, перелесков, лощин не смолкал. Электричества, я заметил, здесь не было. Да и откуда ему быть! Значит, вся эта звуковая система работала у него от батарей, и он этим гордился… Да ничего он не гордился, он просто жил этим, был таким…
— Давайте беседовать, — сказал мужчина. Голос его был глухой, низкий, но речь указывала на то, что говорит он часто и помногу. — Давайте выберем тему и начнем нашу беседу. Какие темы вы предпочитаете?
Я готов был провалиться сквозь землю. Вот как судьба распорядилась! Савелий будто не обращал ни на что внимания, хотя, конечно, все слышал. Молчать было глупо и бессмысленно, тем более и старушка смотрела выжидательно.
— Ну можно было поговорить на тему, например, весны или лета… — сказал я, отыскивая слова.