— Мы с тобой заняты воспоминанием, — прервал друга Василий, — а что там у них?
— Может быть, как ты сказал, сталкиваются?.. Ты вот лучше расскажи, чем теперь живешь… чем дышишь?..
— Успеется… Теперь мы друг от друга никуда не денемся.
— И то правда, еще наговоримся. Я к тому, что пора нам и возвращаться в купе, а то получается какое-то длительное отсутствие. Да и ноги, скажу тебе, не держат меня, в движении, как ты знаешь, укачивает… А вот в лодке почему-то нет, когда сам гребу. Ботики называются, долбленки, из целого куска дерева. Гавайские острова, Самоа… В таких не плавал сам-то, батюшка, нет, не плавал? Вот увидишь, как это славно…
Когда они вошли, постучавшись, — как будто дверь туго открывалась, — застали братьев не в воспоминаниях, не в беседе. Они не расхаживали — да тут и расхаживать было негде, — и не сидели друг перед другом, вперившись брат в брата, и не рядом, и не в обнимку. Они застали Петра, лежащего в блаженстве, улыбающегося, а рядом с ним, у ног его, сидел Павел и читал вслух газетные объявления из приложения к «Вечерней Москве». Читал приятным низким голосом, чуть даже нараспев, не торопясь. Роговые очки еще больше подчеркивали его достоинство и усердие и в то же время некоторую снисходительность. Улыбка бродила по его лицу:
— …у населения следующие вещи: пенсне, часы карманные на цепочке, веер, папиросницу-портсигар… И еще, для работников театра снимут отдельные квартиры в центре… Что значит — отдельные? Ну хорошо. А вот — складское помещение. Организация арендует, желательно с хозяйственным двором…
Павел прервал на мгновение чтение и затем, пригласив Николая и Василия садиться, продолжал все тем же голосом:
— …организация продает кресла зрительного зала, бывшие в употреблении…
— Достаточно! — откликнулся Петр.
— Хорошо, как угодно. Так. — Павел аккуратно пересложил страницы и сложил всю газету в колонку. — Что же хочешь, продать или купить?
— Хочу продать.
— Какая строка сверху?
— Это они играют, — догадался Николай. — Я тоже хочу.
— Не мешай, — откликнулся Петр, приоткрывая один глаз, — вы опоздали на игру, ставки сделаны. Понаблюдайте лучше, чтобы мы Лавру не проехали, хочется посмотреть. — И снова закрыл глаза. — Седьмая строка сверху.
— Пожалуйста! — отозвался, чуть подумав, Павел. — Старинный веер слоновой кости, из города Кантона, девятнадцатый век.
— Хм… А что вы можете предложить взамен? В обмен? Смотри в графе «куплю» — тринадцатая строка сверху.
— Так-так… Домик в деревне или дачу. Ну и хитер! Это за веер-то!
— Но из Кантона, — промурлыкал Петр. — Тургенев там был… Так, домик в деревне, неплохо… Пожалуйста, ты теперь продаешь — десятая сверху.
— Дачу…
— Да? И дачу продаешь? Ну, вот видишь, а я что говорил! Я так и говорил. Зачем тебе дача, ты в деревню едешь. А я тебе взамен, у меня, брат, все взамен — двадцатая снизу.
— Двадцатая? Это не совсем хорошо, но довольно остроумно. Так-так, двадцатая — неисправную импортную стереосистему «Хи-Фи». Ну ты ловкач! Два дома у меня купил за веер и «Хи-Фи».
— А зачем тебе два дома? У тебя семья небольшая, ты да жена, дочь замужем. Это мне надо бы…
— Прекрати.
— Вот именно. Пожалуйста, дальше, ваш ход.
— Хорошо, — сказал Павел. — Часть дачи — на дом в деревне. В придачу прошу грушевую спальню девятнадцатого века, люстру и сундук. Там еще у вас стиральная машина, но я ее выброшу, не люблю шума.
— Откуда же в деревне грушевая спальня? Это уже усадьба, а не деревня… И откуда у тебя еще часть дачи?..
— А не пора ли нам выйти? — сказал Петр, приподнимаясь, — размяться, получить благословение небес да на боковую…
— Увиливаешь, — Павел снял очки. — Хитер…
Лес стал раздвигаться от колеи, вот-вот должен был показаться Загорск. Они все вышли из купе в проход. И как раз в это время появилась река, первая зелень в ивах вдоль оврага, и вот блеснули в лучах солнца золото и синь небесная. Открылось как бы чудо.
И так они стояли долго, уже исчезли купола соборов, колокольня… Кругом снова были поля, лес…
Что же было дальше?.. О чем они думали?
— Вот река еще не спит, — сказал Петр, когда они вернулись в купе. — Еще бурлит и клокочет. Рыбы, я думаю, будет много.
— Река, конечно, она не спит, — заметил Николай, взбираясь на верхнюю полку, — а вам очень даже пора вздремнуть. У нас завтра день не из легких. Мы тут с Василием договорились, что будем наверху, а вам — нижние полки.
— Нет, так дело не пойдет, — не согласился Павел. — Я люблю наверху, если, конечно, я никому не помешаю, если никто специально не жаждет верхней полки.