Листая страницу за страницей новинок на сайте, Яна чувствовала только отвращение. Да, порой порно помогало включиться быстрее, только теперь искусственные позы и натянутые стоны напоминали о недавнем прошлом. Слишком сильно Яна расслабилась для порно, поэтому отбросила телефон и запустила руку под футболку.
Закрыв глаза, она сжимала грудь. Марк уже почти не пил молоко, поэтому Яна вновь научилась трогать себя так, как ей нравилось. Легкие касания сосков, затем потирания. Ее губы приоткрылись автоматически, когда она представила другие руки на своей груди. Да, она сейчас хотела бы поцелуев, без разницы каких: нежных или грязных. Медленно проводя рукой от груди до низа живота, Яна думала о теле с идентичной татуировкой.
Сначала она лишь касалась половых губ кончиками пальцев, затем стала тереть клитор. Два пальца внутрь, и запрокинутая голова к подлокотнику дивана. Яна вводила в себя пальцы все глубже и чаще, уже не фантазируя, а вспоминая. При чем не самые интересные случаи: никаких кухонь, байков и общественных туалетов. Самый обычный секс, где есть она и есть он, где есть страсть и подступающая волна электричества.
Да, Яна думала о Леше в последнее мгновение перед оргазмом. Думала о нем, когда мышцы сокращались. Даже когда достала пальцы и, вздохнув, повернулась на бок, она думала о нем. Хотелось ли бы ей прямо сейчас оказаться с ним? Да, но Яна собиралась бежать от этого желания так быстро и далеко, как только сможет. Она собиралась бежать от смертельной болезни, наивно принимая ее за простуду.
Глава 15
За месяц Леша добился значительных успехов в финансовом положении, все же до прежнего уровня жизни было еще далеко. Какого ему было возвращаться в пустую квартиру после того, как напрочь разучился жить один? Он старался возвращаться, как можно позже и сразу заваливался спать.
Все вокруг напоминало Яну: ее одежда, идеально расставленная посуда, всякие банки в ванной. Леша постоянно отвлекался на пустую детскую кроватку и игрушки, которые были по всему дому. Он и не думал, что отсутствие ребенка будет резать взгляд настолько. После откровенного разговора с Яной, который закончился отменным ударом в пах, Леша много думал о жизни. Признать, что она была права, было сложно и болезненно. День за днем Леша придумывал для себя оправдания, чтобы не выглядеть в собственных глазах подонком. Правда оказалась неутешительной: Яну он считал своей женщиной, а Марка ее ребенком.
История повторялась. Когда-то давно он уже женился на женщине, которая имела дочь. Ребенок — это усложнение, однако он не брал за него ответственность и было терпимо. Ему нужна была женщина, ребенок — просто отягощающий фактор, с которым он был готов мириться. Поэтому его и раздражало, когда Яна требовала вовлеченности, помощи и поддержки. Это же ее ребенок, чего она к нему лезет?
Возможно, на позицию Леши повлиял негативный опыт детства, где он рос сам по себе. Возможно, его личное стремление к простым доверительным отношениям с женщиной без лишних помех. Не хотел он никогда детей, а как захотеть, не знал. Вместо того, чтобы подстроиться под обстоятельства, Леша решил сделать вид, что все как раньше. Ему нужна была Яна, особенно когда начались проблемы. Разрядка, поддержка, подпитка энергией. Внезапно он обнаружил, что рядом совсем не та Яна. Пока Леша топтался на месте, Яна эволюционировала вместе с проблемами. Новая Яна была нервной, недовольной и заносчивой. Не удивительно, что прежние способы не работали: просто поорать и заняться сексом было мало.
Из данного анализа вытекало, что это он тормознул, а не она неслась куда попало. Леша понимал, что серьезно накосячил, бросив Яну в реальности, пока сам прогуливался по упрощенному прошлому. Он уже и не злился на нее за голые фотки в интернете, все же вновь поехать пока не мог. Скорее всего, Лешу одергивал страх, что все вернется назад. Он не был уверен, что все исправит, а не испортит до конца.
Как в один момент стать внимательным мужем и любящим отцом, если даже говорить о чувствах не умеешь? Леша хотел бы сказать, что семья не для него. Раньше он был уверен в этом на все сто. Теперь пойти простым путем и все бросить он не мог. Все чаще, закуривая, он представлял Яну. Не прошлую чокнутую энергичную Яну, вытворяющую, что в голову стукнет, а потускневшую и плачущую. Все чаще замирал у пустой кроватки со странным непроглатываемым комом в горле. Вот только мысли о том, как бы он исправил прошлые ошибки, были приятнее, мыслей о том, что он может сделать сейчас.