Солдаты русские родные!
Мне совесть говорит - молчи,
Что сделал изверг мерзкий с ними!
Зачем Отчизну ты предал,
Фашизму сволочь поклонился!
Нечистый стал твой идеал,
Сам сатана рисует числа!
Ведь горько тяжко верьте мне,
Не человек я - пес-собака!
Нет мне прощенья на земле,
Не избежать, увы, расплаты!
И нет уже пути назад,
Свои меня гнать будут точно!
Архангелы не пощадят,
Лик Иисуса непорочный!
Но ангел злобный Люцифер,
Меня навечно чертом сделал!
Сказал, не будет, верь проблем,
Ты покоришь все страны-сферы!
Ведь зло сильнее верь добра,
Разрушить проще, чем построить!
Поэтому Бог - сатана,
Заставит всех шагать вас строем!
Со свастикой пришел фашизм,
Не ангел - злобный изверг Сталин!
Никто из сильных - пацифист,
А брат любой конечно Каин!
Так ты не плачь, мой раб-слуга,
Получишь в этой жизни щедро!
И счастлив будешь навсегда,
Коль поступать привыкнешь скверно!
Но что-то веры нет словам,
Их произносит царь обмана!
Уже я ощущаю срам,
И гниль кромешного тумана!
И хочется, поверь в петлю,
Я хуже мерзкого Иуды!
Наверно я себя убью,
Коль не дождусь от Бога чуда!
Горестную песенку Фридриха прервало появление советских истребителей. И мальчишка-терминатор сразу же забыл об всех своих горестях и муках совести. Вот такая вещь война, до боя ты готов плакаться в жилетку и даже лезть в петлю, а как увидишь противника, то все накрывает тебя океан азарта и, ты бросаешься в схватку, позабыв обо всем. И тебе хочется убивать, и сразить как можно больше врагов. Это вроде военной стратегии, где истребляя русских, не чувствуешь ни малейших угрызений совести. Как будто это электронные юниты.
Как всегда все четко, на большой дистанции, а если противник стреляет, то интуитивно угадываешь направление удара и уходишь... Такая вот битва странная битва. А облака, несмотря на день, кажутся унылыми, в них мерещатся лица павших советских бойцов, при этом смотрящих с укором.
Бой оказался в целом коротким, вообще на сей раз прошло достаточно гладко, две схватки, причем победные для немцев и возвращение...
Фридрих был сразу же направлен в штаб, где фельдмаршал Майнштейн объявил ему:
- Сам великий фюрер Адольф Гитлер, очень рад твоему успеху в сражении... Ты сбил лучшего советского асса Покрышкина, за голову которого назначена награда в сто тысяч немецких марок... За это тебя награждают золотым кубком командования Люфтваффе, а деньги переводятся на твой личный счет...
Фридрих несколько вяло улыбнулся:
- Слава Великому Третьему Рейху и непобедимой Люфтваффе!
Фельдмаршал продолжил:
- Кроме того ты стал первым летчиком мира, который превысил число в двадцать тысяч сбитых самолетах противника. За это тебе будет вручен особая медаль, из чистого золота, с цифрой двадцать тысяч, и на ней будут выложены небольшие бриллианты! Так что можешь радоваться мальчишка - ты опять герой!
Невольно, но настроение Фридриха улучшилось. Как и положено пацану его возраста, он любил награды. Кроме того ему вручили сразу два кубка. К золотому положено еще и более младший серебряный.
Мальчишка почувствовал себя на коне. Вот он, какой крутой! Сбил известного мастера воздушного боя, будущего маршала авиации( если конечно тот доживет!), Покрышкина, о котором написано столько книг и ходит множество легенд и слухов. Заодно и премию получил немалую... Например "Пантера"-5 со всеми её атрибутами, стоит 100 или 110 тысяч немецких марок... Впрочем Майнштейн еще не закончил:
- Кроме того фюрер распорядился выделить тебе еще и дополнительную премию в 200 тысяч мааров, за то, что ты первый превысил показатель в двести машин. Так что теперь твой пример станет примером для всех, особенно если мы вступим в Москву!
Фридрих потрясая кубками, поинтересовался:
- А когда мне вручат медаль с бриллиантами?
Майнштейн уверено произнес:
- Завтра, когда изготовят! Да и завтра пятое июля! День начала грандиознейшей битвы! Наконец не только авиация, но и ударные танковые корпуса перейдут в наступление и наконец, мы приступим к реализации нашего преимущества. Естественно господство нашей авиации в воздухе и станет серьезным подспорьем в предстоящей победе! А пока можешь поспать, следующие несколько дней у вас не будет ни одного свободного часа.
Фридрих поклонился фельдмаршалу:
- Вы очень добры ко мне. У меня есть еще одна просьба?
Майнштейн придав себе максимально ласковый вид, просил: