Мальчишки впрочем, все реже могут показать свое геройство. Солдаты-иноземцы падают и просят пощады. Сдаются табунами, толпами... На брюхах ползая, себе жалкую жизнь вымаливают. Даже паны со своим прославленным на весь мир гонором, так и либездят. Вот и сражение уже перешло в стадию подобную срывания вишенок с низко растущего дерева.
Гнали верст тридцать, пока почти всех не перебили, или не взяли в плен. Полная была победа, даже еще купленная не чрезмерной ценой. Почти стотысячное войско почти сплошь наемников перестало существовать...
А пленных ляхов и их наймитов, собралось видимо-невидимо...
Авенир проснулся от грубого толчка в бок. В подвал вломились османы. Пацаны и Акулина оказались, в ловушке. Вообще княжеский сын не сообразил, что в поисках добычи, турки в первую же очередь заглянут в подвал.
Их четверку грубо волокли по ступеньками наверх. Авенир пробовал сопротивляться, но османы явно сильнее. А девушку и вовсе тащили за пышные волосы. Он отчаянно пыталась отбиваться, но ей разорвали на груди сарафан. Обнажились клубничные соски, на которые легли грязные лапы. Девчонка залилась густой краской и... от стыда потеряла сознание.
Авенир тоже очень больно вывернули правую руку.
Мальчик заскулил и вместо ярости, душу наполнил страх. Васька, и Петька крепостные огольцы: не оказывали сопротивления. Они привыкли к покорности, и смена хозяев не слишком пугала малолетних холопов. От самых янычар несло потом, и перебродившим кумысом. Неприятная компания.
Пацанов выволокли на центральную площадь. Там османы складывали не слишком щедрую добычу. Девчонку раздели донага. Она была нарядной, и в новом платье, в сафьяновых сапожках. Её обнажили, и уже собирались без всякого стеснения изнасиловать, как появился Паша-Бей. Он плотоядно уставился на красивую, с золотистыми волосами девушку. Отметил её юные, еще не до конца не сформированные черты. Затем подъехал к ней. Янычары услужливо подняли красотку добычу на вытянутые руки. Паша-Бей сунул толстые пальцы в лоно Венеры, и удовлетворенно воскликнул:
- Девственница! Пусть будет подарком султану!
Мальчишек тоже раздели догола. От прикосновений грубых рук хотелось рыгнуть. Одежду османы аккуратно складывали в общую груду. У княжеского сына сорвали золотое кольцо с камушком, и золотую цепочку с усыпанным бриллиантами крестиком. Слуги-мальчики тонко застонали, когда грязные пальцы янычар полезли им в рты.
Паша-Бей бросил на них плененных сопляков - презрительный взгляд. Авенир дрожал от страха и стыда. Его напарники стояли, опустив глаза, и без напоминания рухнули на колени.
Княжеский сын задержал внимание Паши-Бея. Смазливый, слегка полноватый, и какой-то бледный, несмотря на лето мальчик, вполне мог подойти на роль наложницы. Однако нынешний султан не слишком одобряет подобные увлечения мальчишками. Так что пускай будет просто рабочей лошадкой. Или может продать на аукционе? Так обычно и принято поступать со всеми пленниками!
Паша-Бей рыкнул:
- Выдать им набедренные повязки и увезти в Стамбул!
Набедренная повязка, была старой, и очень грязной, но хоть прикрывала срамные места. Авенир все еще никак не мог поверить в реальность происходящего. Еще час назад он был княжичем, и рода основателей Москвы, и под его владением миллионы золотых русских рублей и десяти тысяч крепостных крестьян.
А теперь он полуголый раб, которого гонят к веретенице для прочих невольников.
Каменные булыжники мостовой нагрелись и заставляют подскакивать Авенира. Будучи княжичем, мальчишка никогда не появлялся на людях без щегольских сапог. Даже жаркое балканское лето, когда в обуви ходить, крайне неприятно не могла заставить гордого отпрыска Долгоруких опуститься до уровня босяка.
Вот теперь нежные подошвы княжича жестоко страдали, терзаясь камнями, и горячей поверхностью. Это настоящая пытка для босых ног. С голым торсом в жару конечно приятнее, чем в щегольском камзоле, но солнце грозит спалить кожу.
Княжич быстро сдался, идя по булыжникам. А когда попробовал встать, то его пребольно огрели плеткой. На спине моментально вздулась багровая полоса и мальчишка заскулил.
Начальствующий на янычарами негромко произнес:
- Полегче с ним! Это барчук!
Кроме Петьки и Васьки к канату привязали еще десяток местных мальчишек. Особо набирать рабов было не из кого. Рукам в сыромятных ремнях больно, но к счастью они закреплены умело, чтобы не искалечить и не дать онеметь кисти.
Авенир чувствовал себя прескверно. Он стал невольником, и в затылок, и с боку в него дышат простолюдины-мальчишки, которых и касаться мерзко. Непривычные к босому ходу подошвы уже разбились до крови, и их печет. Каждый шаг теперь дается с болью.
Княжич, держится только на самолюбии. Ему охота упасть на дорогу и реветь от боли, но закусил до крови губы и терпит из последних сил.
Ваське и Петьке проще, они уже успели загореть, как чертята, и босые ноги крепостных мальчиков привычны к песку, булыжникам и дерну. Они по крепости бегали, мелькая сизыми от пыли пятками, и обувались лишь, когда становилось прохладнее. Например, в подвале, где собирались отсиживаться, партизаня против османов. Им легче перенести переход.
Булыжники голода кончились, и идти приходиться по колючему мелкому песочку и гравию дороги. И горячо и колко, боль ужасная, тем более, что на подошве много нервных окончаний.
Авенир пытается отвлечься от страданий, рассматривая свой конвой.
Охраны было в три раза больше, чем самих пленников. Янычары на конях, арабская стража, несколько негров. Одежды слишком пышные и яркие для войны, но это османских войск типично. Мушкеты смотрятся неуклюже и архаически. Зато сабли блестят на солнце ярко, придавая наездникам лихой вид.