– Как поняли, что заперты, сразу догадались: никто из здешних магов такого сделать не мог, – проговорила Поленька. – Это он. Виктор. Учитель!
– Не может быть, – упрямо сжав кулаки, повторила Маша. Слова точно не желали выговариваться, повисали на губах, грозя свалиться прямо в болотный мох. – Виктор Арнольдович… Отец… он не предатель! Да и с чего вы так уверены? Он вас погибшими считает! Знает, что на болоте остались, – он и председателю нашему, Скворцову, это рассказывал! А «маячки» – так они, если и сигналят, так только о том, что вы тут, в топях! Где ж вам ещё быть, коль вы погибли?! Что ж до замков – вы всех сильных магов тогдашних наперечёт знали, как радистов, по «почерку»? Как оно всё было? Вы точно помните?
«Серафимы» расхохотались дружно, со злым удовольствием. Машу продрало ознобом. Нет, не хотела бы она встретиться с ними на узкой дорожке, да ещё и в темноте…
– Точно, точно, – отсмеявшись, бросила Серафима. – От сгоревшей Михеевки мы как раз к Карманову путь держали. Через вот это самое болото, будь оно проклято. И вдруг – как на стену налетели, да не просто там, а… ну, будто электротоком тебя бьёт, да так, что светиться начинаешь. И так скверно было, еле-еле из пламени выбрались, кто-то едва в воздухе держится, перья на лету горят и выпадают, не успевали новые отращивать – а тут стена, разряды, белые молнии! – не помнили, как в топь свалились. Попытались пешком выбраться… опять не выходит. А уж коль ты, Мария, про «почерк» вспомнила – так вот, «почерк» Виктора мы в этих замках и опознали. Мы‑-то с ним, не забывай, плечо к плечу три месяца на фронте… там быстро всё узнаёшь и запоминаешь.
Машке очень хотелось выкрикнуть им в искажённые жуткими ожогами лица что-то убийственное, доказать, что они не правы, что всё это – чудовищная ошибка, что нет на них никаких «маячков» – потому что зачем Отцу держать в собственном кабинете фотографию седьмой группы, если он их предал и бросил? Но все слова казались сейчас плоскими, глупыми и бессильными. Пустыми, сгоревшими, как и сами «чёрные ангелы».
– Вижу, что сказать хочешь, – проницательно заметила Серафима. – Спорить хочешь, убеждать, доказывать. Виктор для тебя много значит… хоть и не столько, сколько для нас значил и, уж конечно, не то, что для несчастной Сашки.
– Она после ловушки-то окончательно облик человеческий и потеряла, – вздохнула добрая Оля Рощина. – Была Саша Швец, а тут вместо неё… мы-то, хоть и обгоревшие, не до конца обратившиеся, но всё-таки прежние. А она – нет.
– Умерла Сашка, – отрубила Серафима, взгляд её давил Машку, словно тяжёлый танк. – Нет её больше, монстр болотный, чудовище-душегуб вместо неё.
– Нет! – выкрикнула Ленка, прижимая одну оставшуюся человеческой руку к груди. – Не умерла! Жива! Просто её вытащить нужно, спасти, обратить…
– Хватит, Солунь! – рявкнула Серафима. – Уймись! Говорено-переговорено всё, и всё, что можно, испробовано. А чем кончилось? Двоих магов кто загрёб прежде, чем мы даже «ой!» вскрикнуть успели?!
Лена Солунь отвернулась, плечи её беззвучно вздрогнули. Оля Рощина с немым укором взглянула на суровую старосту, пересела, обнимая плачущую подругу.
– Всё равно, – Машка наконец обрела силы говорить. – Вас всех спасать надо. И её, в смысле – и Сашу.
– Ещё одна идеалистка, – желчно усмехнулась Серафима. – И, кстати, сейчас у нас идеалистов-таки ещё прибавится.
– Это почему?!
– Да потому, Мария, что дружок твой сюда мчится сломя голову. Не чувствуешь его? Нет?
Машка обернулась.
– Нет! – завопил Игорь, тяжело дыша и вываливаясь из кустов. Тропу он потерял и сейчас бежал очертя голову, прямиком через трясину. У Маши пресеклось дыхание – сейчас ведь ухнет… и поминай как звали, не вытащишь, не поддержишь…
Серафима сделала экономно-ленивое движение, Маша ощутила толчок чужой магии, магии «чёрного ангела», уже… не совсем человеческой. Игорь что-то учуял тоже, вскинул на миг голову, уставившись на кружок девушек. Шумно дыша, побежал дальше, упрямо и напролом через болото.
– Оставьте её, слышите?! Меня берите, если нужно!
Ну конечно. Не мог лучший друг её вот так бросить. Примчался сломя голову обратно.
И Отец оставить девчонок не смог бы тоже!
– Меня! Меня возьмите!
«Серафимы» разом уставились на бегущего.
– А он милый, – проговорила Юлька.
Только сейчас Маша заметила в руке у Игоря «ТТ». Небось забрал у полубесчувственного Морозова.
Выстрел. Игорь не думал, он действовал.