– Не было у Арнольдыча другого выхода! Прав он был во всём!.. Э, Рыжая, ты чего?
– Помолчи, Игорёна.
– Ну, как скажешь. – Он пожал плечами.
– Иди, – Машка с неопределённым выражением махнула рукой, – отдыхай. Чует моё сердце…
– Что?
– Ничего. Отдыхай, товарищ Матюшин. Пока можно.
* * *
– Игорь, вставай! Игорь!
Он никак не мог понять, где находится. Потому что Машке в его общежитской комнате взяться было неоткуда, тем более ночью.
Но за плечо его трясла именно Рыжая, и никто другой:
– Одевайся, Игоряш, там военные. И преподаватели из института. И…
Откуда? Как? Почему? Так быстро? И Потёмкин тоже?
– Арнольдыч с ними? – Игорь сел на узкой койке.
– Нет, – зло отозвалась Машка.
– Может, что-то случилось? – засомневался Игорь. – Может, у него из-за нас теперь неприятности? Почему нас не позвали? И откуда ты всё знаешь?
Машка всхлипнула и отвернулась.
– Я полночи не спала, не могла просто. А потом вдруг как по голове стукнули – упала на подушку и вижу – лес, болото, Карманку, наш городок… и вокзал, а на вокзале – огни, огни, огни, оцеплено всё, разгружается целый эшелон…
– Какой эшелон, что ты плетёшь?! Поезду от Москвы до Карманова полных семь часов тащиться! А ещё собрать всех надо, бумаги подписать, эшелон сформировать, вагоны получить, паровоз, чтобы «окно» предоставили…
– Тихо ты, – Машка швырнула Игорю на колени комок одежды, отвернулась к стене. – Одевайся. И слушай дальше. Я вскочила, штаны натянула – и на станцию. А там…
– Что, и впрямь эшелон? – Игорь прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.
– Эшелон, – кивнула Рыжая. – И всё оцеплено, прямо как во сне.
– Экстрасенсорная прецепция, вариант…
– Сама знаю! Так вот, всюду часовые, охрана всюду, из теплушек солдаты высаживаются, из литерного вагона – маги. Меня не заметили. А я их узнала. И разговоры услыхала… Смотрю, профессор Преображенский, он у меня лабы вёл, я к нему, мол, где Виктор Арнольдович? А он мне – ну что вы, Мария Игнатьевна, товарищ Потёмкин очень занят, к тому же старая рана серьёзно обострилась, ему сперва в ЦК на заседание, а потом в больницу; нас же сюда скорее, ликвидировать, как он выразился, «прорыв негативных энергий». Ликвидировать прорыв, понимаешь?!
Игорь понимал.
– Не приехал Виктор Арнольдович. Не приехал Отец. – Маша вдруг всхлипнула. – Скорее, Гошенька, скорее, побежали!
– Куда?
* * *
Над Кармановым застыла глухая ночь – совсем как в тот раз, когда они только отправлялись на поиски. Отправлялись, даже не подозревая о «серафимах». А вокзал вспыхивал огнями, там перекликались паровозы, доносился нестройный гул.
– Быстро развернулись, – запыхалась Машка. – Бежим, Игорёха, они лес прочёсывать станут!
– И чего было Арнольдычу таиться? – всё равно пытался не верить Игорь. – Если всё равно кончилось так, как кончилось, истребительным полком с ротой боевых магов? Если он признаваться не хотел, скрывал, что «серафимы» живы, – то что ж сейчас-то так запросто всё выложил?
– Да мало ли! – отмахнулась Рыжая. – Соврал. Про Симу и девочек ничего не сказал, наплёл, как Скворцову, дескать, какая-то фашистская некромантия пробудилась, бомба неразорвавшаяся сдетонировала и из болота чёрт знает что полезло… А может, всё ещё проще. Серафимов он боится куда больше, чем начальства. Любого.
– Так увидят наши, тот же Преображенский, «чёрных ангелов», поймут, что их обманули…
– Думаю, ничего они не увидят. Оцепят лес и зачистят с безопасной дистанции. Прошло то время, с монстрами грудь на грудь сходиться, когда чуть не до кулаков доходило. Потёмкину все в институте верят, слово его – закон… Помнишь «карпатскую аномалию» в пятидесятом? Её бы исследовать, неспешно и осторожно, а точно так же, бамс, истребительный полк ОсНаза, и пожалуйте бриться. «Потерь убитыми и ранеными не имеем». А что там такое было, как образовалось, – так и не выяснили. Так и тут, боюсь, случится, если мы с тобой не поторопимся.
Ночь выдалась глухая и беззвёздная, луна скрылась под толстым облачным одеялом, лежит и нежится; нет ей дела до земных бед и страданий.
Уже знакомой тропой бежалось легко. Даже слишком. Игорь всё удивлялся:
– А как же они тебя отпустили? И не задержали, и не попросили о помощи? Не мобилизовали, на худой конец?
Машка не отвечала, только тянула за руку, боясь опоздать.
Уже за мостом, когда свернули в заболоченные леса, она вдруг сказала:
– Я тут считала вчера, считала… до посинения. Не получится замок вынуть. Знал Арнольдыч, что делал.