Денис снова с горечью думал о том, как ловко, умело, бессовестно сплетает Чумаков поистине высокую правду и подлую, низкую ложь. Сплетает так умело именно потому, что заранее взвесил, рассчитал каждое слово, каждый факт, каждую улыбку, позу и даже одежду с наградной планкой и знаком заслуженного энергетика.
— Под следствием, Федор Иннокентьевич, — сказал Денис с плохо скрытой горечью за бессилие или неумение пробить брешь в круговой обороне Чумакова, — под следствием вы оказались не за прокладку этой прекрасной и нужной множеству людей линии, а за то, что, позабыв о своем долге руководителя и гражданина, преступно воспользовались самыми низменными душевными качествами Селянина, его раболепием перед вами, сделали его орудием преступления, с его помощью нанесли крупный ущерб государству и получили за свои вместе с Селяниным преступления более пятидесяти тысяч рублей взяток.
— Мне известно, что я вправе вообще отказаться давать показания. Но с учетом нашей с вами первой приятной встречи я повторю вам то же самое, что в свое время говорил Кругловой: «По всем недоразумениям с погрузкой леса и по так называемым взяткам, которые, судя по всему, Селянин бессовестно брал у доверчивой, обожавшей его Кругловой под мое имя и под мое положение, обращайтесь к Юрию Павловичу Селянину…»
Снова надо было изо всех сил сдерживать себя в рамках благопристойности и втайне жалеть о том, что нет на столе ни старомодного массивного чернильного прибора, ни тяжелого пресс-папье, приходится пользоваться обыкновенной шариковой ручкой. И нечего двинуть по столу, уронить на пол. А ведь нужна же, нужна какая-то разрядка для перенапряженных следовательских нервов. Тут Денис, к своему ужасу и стыду, почувствовал, как шариковая ручка бесшумно переломилась в его пальцах. Денис с сожалением посмотрел на обломки и сказал сурово:
— Не потому ли вы отсылаете меня к Селянину и живописуете его преступления, что я ни о чем не могу спросить у Селянина, о чем вы позаботились предусмотрительно и жестоко.
— Это каким же образом? — осведомился Чумаков.
С трудом подавляя нахлынувшую ненависть к сидящему напротив со скучающим лицом человеку, Денис стал излагать не раз проанализированные им факты о ссоре Чумакова с Селяниным в вечернем кафе, о публичной угрозе Селянина разоблачить Чумакова и об ответной угрозе Чумакова припомнить Селянину этот бунт. Денис говорил о крайне экстравагантной для Чумакова ночной, да еще в метель, пешей прогулке от кафе до деревообрабатывающего завода, о его встрече с Яблоковым и об обещании Чумакова встретиться с директором ДОЗа и поинтересоваться работой ночной смены, о замеченном Яблоковым отсутствии Чумакова не только в конторе, но и на заводском дворе, о появлении его через пролом в заборе в сторожке Охапкина. Привел решающий, с точки зрения Дениса, довод о том, что, проезжая в машине Постникова, Круглова видела Чумакова возле березы, у которой был найден труп Юрия.
— А летающую тарелку или папу римского Павла-Иоанна Круглова не видела? Пьяна же она была в стельку вместе с Постниковым! А на почве пьянства возникают галлюцинации.
— Но чем вы объясните ваш более чем странный маршрут в тот вечер? Почему вы миновали ворота ДОЗа и появились на его территории через пролом в заборе? Да еще весь в снегу.
— Этого вам никто не подтвердит. Вошел я на заводской двор как всегда — в ворота. Миновал территорию и пошел не в контору, а к сторожу Охапкину, с трудом его добудился. Может быть, действительно был в снегу. Виноват, упал во дворе, хотя и был трезвым. В проломы в заборах не лазил ни разу в жизни. Хожу только прямыми дорогами. — Чумаков замолк, не скрывая торжества, обозрел Дениса, привстал, коснулся руки следователя и сказал с напускным сочувствием: — Словом, Денис Евгеньевич, хотя вы и громко возвещали мне аж смертную казнь, сильно не сходятся у вас концы с концами. Все это психологические мотивы да подоплеки. Прямо следователь Порфирий Петрович из известного романа Достоевского. Только я ведь, к вашему сведению, не Раскольников, не убивал старуху-процентщицу и нет рядом со мной кроткой страстотерпицы Сони, которая побудила Раскольникова к покаянию и принятию мученического венца…