– Так ведь это я отвечаю за весь семейный доход, – восклицает мама.
– Не за весь, – отвечает папа. – К тому же я сижу с детьми.
– А я работаю полный день, – отвечает мама. – Ну или пытаюсь работать полный день. Но это непросто, если мне в придачу приходится драить ванную, стирать, сушить белье, разбирать и складывать постиранное. Я готовлю по выходным, стригу детям ногти, я…
– А я пылесошу, – говорит папа. – И детский праздник я готовлю. И обновляю беспроводную сеть.
– Это что, так сложно, обновлять беспроводную сеть? – возмущается она.
– А еще я слив в ванне прочищаю, – продолжает он. – И больше ночей дежурю с детьми, чем ты.
– Что ты хочешь, чтобы я тебе на это ответила? – интересуется она и заглядывает в телефон, чтобы проверить, сколько у них осталось времени на спокойные посиделки вдвоем. – Спасибо? Ну спасибо тебе. Спасибо тебе огромное, что обновляешь сеть. И что слив прочищаешь. Но знаешь, я не понимаю, почему тебе так нужны все эти овации. Мы оба в ответе за семью. Мы помогаем друг другу. Но ты даже посуду из машины не можешь достать, не рассказав мне об этом.
– И что? – спрашивает он.
– Я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделала, – отвечает она.
– Сказала спасибо, – отвечает он.
– Да я только этим и занимаюсь, – отвечает она. – Спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо спасибо СПАСИБО!
Просыпается младший. Они смотрят друг на друга. Это как дуэль, только выигрывает не тот, кто выстоит, а кто первый сдастся.
– Я пойду, – говорит он.
– Нет, я, – отвечает она.
– Нет, если ты пойдешь, он ни за что не уснет, – говорит он и удаляется в спальню.
Он говорит младшему «шшш». Гладит ему лобик пальцем. Укрывает поплотнее и шепчет, что сейчас все еще ночь. Младший упрямо старается встать на ноги. Он орет до посинения. Всякий раз, когда папа пытается уложить его обратно, он так выкручивается, будто в матрас залили лаву. Наконец папа одерживает верх. После пятнадцати минут ора. Папа все время думает о соседях. Слышат ли они крики? Считают ли, что мы делаем что-то не так? Что мы плохие родители? Стоят ли, вжав ухо в стакан, приставленный к стене, и слушают, как дети просыпаются и орут ночи напролет? А может, подумывают, не пора ли вызвать службу опеки? Он выходит из спальни и крадется тише ниндзя. Наступает на кубики Лего, не издав ни звука. Бесшумно чихает и точно знает, какие из паркетин могут скрипнуть.
К половине десятого младший успевает проснуться четыре раза. В десятом часу мама с папой ложатся спать. В районе одиннадцати младший просыпается и получает кашку. К часу просыпается старшая и бормочет, что ей хочется попить и бананчик, только ложку не надо. В два просыпается младший и бьет себя по губам так, будто у него болят зубки. К половине третьего альведон начинает действовать, и младший снова засыпает. В три просыпается старшая, испугавшись змей за занавесками. В четыре пятнадцать просыпается младший, потому что ему надо позавтракать, послушать сказку, покакать и пробежаться по квартире в ходунках. В полпятого из-за младшего просыпается старшая. Начинается новый день. А потом еще один.
В промежутке между двумя побудками папа лежит на кровати и прислушивается к завываниям ветра в балконной решетке. Он хочет уснуть, но не может. Жена спит на диване. Папа уже и не помнит, когда в последний раз они спали в одной кровати. Его охватывает злость, и он не знает, на чем ее выместить. Если дети не спят, терпения у него хватает на полчаса. Может, на час. А потом возникает желание накрыть старшей лицо подушкой. А младшего швырнуть об стену. Но он этого не делает. Нет, конечно. Это ведь значит быть плохим родителем. Вместо этого он крепко хватает младшего за ляжки и вжимает в матрасик. Чтобы прервать плач, он прыгает на месте, зажав младшего в объятиях. Поет эту треклятую колыбельную про маму-троллиху[15]в первый, в десятый, в пятидесятый раз. Он поет ее тихим голосом, шепчет, пытается читать ее как рэп, выкрикивает ее как можно громче, чтобы перекричать плач. Младший выгибает спину и испуганно орет, отталкивая папу, затылок у него взмок, он осип от крика, он кричит так, словно его жизни что-то угрожает, и папе очень хочется выйти с ним на кухню, включить там свет, заварить себе чаю, достать печенье из шкафа и поговорить с младшим начистоту:
– Эй! Слушай! Слышишь меня? Завязывай уже на фиг. Так нечестно. Серьезно. Ты же должен понимать, что мы делаем все, что в наших силах. Все, что в поликлинике советуют. Репетируем с тобой вечерние ритуалы. Бобовых на ужин не даем. Каждый вечер кормим тебя одной и той же безмолочной экологичной кашкой. Желаем спокойной ночи лампам и машинкам. Чистим зубки. Читаем сказку на ночь и закутываем тебя. Включаем ночник и тихую усыпляющую музыку. Берем тебя на руки, когда ты просыпаешься, кладем обратно, когда успокаиваешься. Но вся эта семейная история, она же строится на том, что ты тоже как-то вкладываешься. Ты не можешь и дальше просыпаться по десять раз за ночь, если мы как родители делаем все от нас зависящее. Обещаешь, что будешь стараться чуть больше? Что сделаешь все возможное, чтобы такое больше не повторялось?
15
Шуточная колыбельная о маме-троллихе, которая усыпляет своих детей и поет им «самую нежную колыбельную, из всех, что она знает». В финале песни имитируется страшный вой тролля.