– Ну даааа, – тянет старшая с интонацией подростка.
– Я серьезно, – говорит папа и предлагает дочке помериться силами.
Они носятся по гостиной, и дочь вдруг оказывается в непростой ситуации: папа ловит ее в смертельно опасный щекотально-целовальный захват, целует и щекочет, еще целует и щекочет, младший смотрит сначала в изумлении, потом расплывается в улыбке, а схватка все не кончается.
– Сдавайся, – кричит папа.
– Хорошо, – кричит дочь в ответ.
– Нет! – кричит папа. – Никогда не сдавайся.
– Но ты же сам сказал, чтобы я сдавалась, – отвечает дочь.
– Когда я велю тебе сдаться, ты должна ответить… – отвечает папа. – Помнишь? Помнишь, что никогда нельзя делать?
Целовально-щекотальная схватка прерывается. Дочь задумывается.
– Помнишь, что я обычно говорю? – спрашивает папа.
– Я не сдамся… НИКОГДА, – кричит дочь.
– ВОТ ИМЕННО, – кричит папа, и схватка продолжается.
Младший глядит во все глаза, когда старшая вдруг становится сильной, как Халк, и валит папу на спину, она атакует его щекотальным маневром и требует, чтобы папа сдавался, а тот отвечает:
– Я никогда не сдаюсь!
Но это уже неважно, ведь дочка одержала победу, и папа говорит:
– Молодец, боролась до конца!
Дочь отвечает:
– Ты тоже.
А младший подползает к ним и обслюнявливает лица обоим.
Зал заполняется детьми. На горки выстраивается очередь. Прибывают группы детсадовцев. Няни с несколькими детьми. Семейства, в которых по семь детей. Старшая несется галопом, папа по голосу понимает, что уже слишком поздно.
– Папа-папа-папа!
– Счастье, что у нас с собой сменная одежка, – говорит папа, когда они выходят из туалета, поменяв штаны.
К тому времени персонал, привычный к таким вещам, без лишних вздохов уже вытер лужу.
– Как считаешь? – с прашивает папа и похлопывает дочь по плечу. – Это же такая удача, что у нас были с собой сменные штаны.
Он замолкает. Он понимает, что ждет оваций. Ему хочется, чтобы четырехлетняя дочь посмотрела на него и сказала:
– Ух ты! Папа, это же чудо, что ты не забыл взять с собой и трусы, и запасные штаны.
Но дочь гораздо больше занята тем, чтобы разобраться, как работает кран с сенсором. Она стоит у раковины, засовывает руку под кран, и струя начинает литься. Она делает это еще несколько раз подряд.
– Автоматический, – в восторге восклицает дочь. – Совсем автоматический!
Папа не упускает возможности поменять младшему подгузник. Тот совсем недавно понял, что можно сопротивляться родителям. Только положи его на спину, и он сразу же превращается в дзюдоиста с черным поясом, извивается ужом, как его ни схвати. Не успеешь снять с него подгузник и отвернуться на пару секунд, придерживая за животик, чтобы дотянуться до влажных салфеток, а его и след простыл, он уже сидит в бассейне с шариками, один отправился домой на метро или хотя бы просто вывернулся пропеллером и перевернулся на живот, уперся ножками в стену и попытался пикировать с пеленального столика. Но папа к такому привык. Он это уже проходил. Когда старшая была маленькой, папа был очень терпелив. Он старался объяснить ей, что надо лежать смирно, пока он не закончит.
На младшего папа сердится. Он прижимает его рукой, пропускает мимо ушей все вопли, натягивает ему на попу новый подгузник и требует, чтобы старшая прекратила плескаться в раковине.
Сегодня пятница, и дедушка, который папа, наконец-то увидится с внуками. Он предложил встретиться в их обычном месте, у верхнего входа в универмаг «Оленс Сити»[21], откуда сразу попадаешь в отдел парфюмерии. Они всегда тут встречались. Ведь именно здесь они когда-то, когда сыну было двенадцать, стояли и приводили себя в боевую готовность: в одной руке пустая коробка из-под бананов, в другой – дипломат. У сына такой же, как у отца, только чуть поменьше. Когда на улице начинали маячить полицейские в форме, папа с сыном перемещались подальше к центру Дроттнинггатан[22].
21
Многоэтажный универмаг в центре Стокгольма, входы в него располагаются на уровне улицы и на уровне подземного перехода.
22
Центральная пешеходная улица Стокгольма, на которой расположено множество магазинов известных брендов, а также сувенирных лавок.