Она вспомнила молодые годы, как они с Бенци бегали по концертам клейзмерской и хасидской музыки, которые устраивались в те времена два раза в неделю то в одном, то в другом небольшом концертном зале Эрании, или в синагогах Меирии – в те годы ещё не было знаменитого эранийского Парка.
Губы Нехамы шевелились, она тихо подпевала и улыбалась, ласково поглядывая на танцующих мужа и сыновей и изредка кидая взгляд на старшую дочку, самозабвенно отплясывающую в кругу своих ровесниц. Шилат вырвала руку, махнула маме и побежала в круг танцующих мужчин к отцу, который тут же подхватил её и усадил себе на плечи. Нехама с радостной улыбкой горящими глазами глядела на особое выражение любовной гордости на лице Бенци, когда он танцевал с младшей дочерью на плечах, одновременно приобняв за плечи близнецов.
До Нехамы вдруг дошло, что звонкие детские голоса её близнецов Шмулика и Рувика красиво вплетаются в голоса артистов. Это они, её талантливые мальчики, её любимые детки!.. Она с тёплой нежностью смотрела на них и думала: а ведь это её папа, рав Давид, увлёк их музыкой, порекомендовал хороших педагогов!
Гилад и Ронен виртуозно перебирали струны своих гитар, Ронен ладонью задорно отбивал ритм. Неожиданно они оба, сверкнув глазами, затянули чарующую мелодию песни, которая в первый момент заставила застыть и замолчать в ошеломлённом восторге танцующих по обе стороны огненной бугенвильи. Тут же к поющим артистам начали присоединяться отдельные голоса, которых становилось всё больше и больше.
Юноши и мальчики снова закружились в танце, успевая хлопать в ладоши.
Дороны кружились во внутреннем малом кругу, и Бенци обнимал близнецов, чистые детские голоса которых весело звенели на всю Лужайку, красиво перекликаясь с голосами Гилада и Ронена. Гилад и Ронен тоже услышали, пристально глянули в направлении поющих близнецов и с улыбкой подмигнули им. Мальчишки покраснели от радостного смущения.
Мелодии сменяли одна другую. Казалось, танцующие, струясь затейливой цепочкой взад-вперёд и по кругу, никогда не устают. Но вот, по заявкам публики, Гилад, отложив гитару в сторону, запел звучным баритоном: "Упорхнув, словно птица из сети".
Эту песню публика знала и любила, поэтому песню подхватили все, кто находился на Лужайке, даже дети 5-6 лет робко подпевали, изо всех сил стараясь правильно выпевать мелодию. Было удивительно, как эти слова и мелодия, их сопровождающая, пробудили необычайное единение всех зрителей "Цлилей Рина". Когда затих последний звук песни, Ронен подошёл к краю сцены и объявил: "Антракт!" Мужчины встали на Арвит (вечернюю молитву). На сцене к ним присоединились и артисты. Многие женщины и старшие девочки, в том числе и Нехама с Ренаной, пошли за живую изгородь.
Перерыв закончился. Артисты вышли на середину сцены, освещённые ярким светом прожекторов. Раскланиваясь на все стороны и улыбаясь, они проскандировали хором:
"А теперь – сюрприз!.." Оба, взявшись за руки, отошли от края сцены. Гилад, улыбаясь, держал в руках флейту, а Ронен вытащил из-за пазухи и поднял вверх… длинный, витой шофар. Публика замерла. Кое-кто уже откуда-то знал, что Ронен намеревался именно сегодня продемонстрировать свой необычный шофар.
Полились необычные звуки дуэта флейты и шофара. Оказалось, шофар в умелых руках, возле умелых губ способен на неслыханные чудеса. Он гремел грозными, призывными ткиа, и ему вторила, журча и переливаясь, флейта Гилада. А то вдруг он рассыпался удивительно мелодичными шварим, перекликаясь с неожиданно оказавшейся у губ Гилада свирелью. Сочетание звучаний шофара то с флейтой, то со свирелью, навевало ассоциации из глубины веков: картины живописных холмов, по которым весело идут древние пастухи в окружении своих стад под палящим солнцем этой древней и вечной земли. Люди завороженно слушали, погружаясь в магию древних и необычных звучаний. При этом артисты успевали озорно подмигивать близнецам Дорон, которые застыли, раскрыв рты и с нескрываемым восторгом смотрели на них.
Любимые мелодии, знакомые с детства не только слушателям, но и их дедам и прадедам, сменяли одна другую. Вдруг артисты заиграли известную популярную среди эранийской молодёжи песню. Все сидящие и стоящие в "Цлилей Рина" принялись ритмично бить ладонями. Кое-кто, в том числе Бенци, принялись тихо подпевать.
Гилад услышал это и весело улыбнулся и отнял флейту от губ, незаметно заменив её свирелью. В паузе Гилад проговорил, как пропел: "О-о-отлично-о-о-о! По-о-о-йте все, пойте вместе с нами!" Шмулик и Рувик, вопросительно глядя на отца, решились, и в необычное звучание дуэта шофара со свирелью вплелись их чистые детские голоса.
Вскоре запела вся "Цлилей Рина". Вокруг Доронов образовался круг, большие и маленькие снова пустились в пляс. Бенци и Ноам не отходили от близнецов. Когда мелодия отзвучала, артисты исполнили ещё несколько песен по заказу слушателей, которые, казалось, готовы всю ночь не отпускать любимых певцов.
Наконец, Ронен, незаметно положив шофар за пазуху, взял в руки микрофон и заговорил: "Молодцы, ребята! Мы очень рады: вы отлично нас поддержали! А теперь, хаверим, мы хотим вам сказать кое-что важное, что может кого-то заинтересовать.
Наверно, вам известно, что в Неве-Меирии мы открыли музыкальную студию "Тацлилим".
А сейчас мы хотим открыть такую же студию и у вас в Меирии, а там и создать целую сеть студий по всей Арцене. Мы будем принимать мальчиков с 9 лет, проживающих в Эрании и пригородах. Там будет хор, а для желающих и способных ребят – и сольное пение. Для желающих – с 10 лет обучение игре на музыкальных инструментах по выбору: скрипка, гитара, флейта… может, ещё группа ударных; для этого мы хотим привлечь опытных педагогов…" Гилад подхватил: "На базе студии будет организован ансамбль мальчиков, они вместе с нами будут выступать на сцене. В перспективе мы с братом мечтаем создать и ансамбль древних музыкальных инструментов, о которых упоминается в наших Книгах. Ещё есть идея – организовать в Неве-Меирии йешиват-тихон с музыкальным уклоном. Впрочем, я несколько увлёкся: это всё дело будущего… насколько далёкого – посмотрим…" Снова заговорил Ронен: "Мы уже некоторое время сотрудничаем с Институтом изучения древней музыкальной культуры в Шалеме. Там работают мастера, которые при содействии учёных историков и музыковедов, исследователей музыкальной культуры нашего народа изготавливают образцы древних музыкальных инструментов.
Вот мы и будем в нашей студии вместе их осваивать! Интересно, правда?!" Гилад улыбнулся: "Я надеюсь, что ребятам, которые придут к нам в студию, будет очень интересно".
Оба артиста застенчиво улыбнулись, потом огляделись кругом, явно выискивая кого-то глазами в толпе завороженных мужчин, парней и мальчишек. Наконец, Гилад подался вперёд и громко сказал: "А теперь мы просим подойти к нам родителей мальчиков-близнецов, которые так красиво подпевали нам. Мы ждём вас перед сценой, напротив главного микрофона".
Кто-то сзади подтолкнул Бенци, он покраснел от смущения, осторожно оглядываясь по сторонам. Ноам, покраснев, удивлённо посматривал то на отца, то на братьев.
Прожектора, освещавшие Малую Ракушку, погасли, осталось обычное вечернее освещение Парка. Публика начала потихоньку расходиться. Бенци оглянулся, но не увидел на обычных местах, где он их оставил, ни жены, ни дочерей. Он растерянно глянул на сыновей: "Наверно, мама и девочки уже пошли в "Шоко-Мамтоко". – "Да, они собирались… – подсказал ему старший сын Ноам. – И мне показалось, что ушли как раз до того, как Ронен начал говорить. Шофар они точно послушали… Наверно, Шилат устала, а мама решила, что речь Ронена не столь интересна, как его исполнение. Если бы она знала!.." – "Пап! Пошли и мы туда! А-а!" – заныли близнецы. Но Бенци, махнув им рукой, направился к сцене: "Погодите! Стойте тут… я сейчас!"