Пожалуйста, поиграйте ещё! Я очень люблю хорошую музыку. Если это музыка, а не…" – оборвала сама себя Ширли.
Компания незаметно переместилась к низенькому раскладному столику, уставленному всевозможными лакомствами. "А я знаю, кто ты. Ты дочка папиного шефа! Вот только не знаю, как тебя зовут?" – проговорила пригласившая её девочка, протягивая ей блюдо, доверху наполненное домашней выпечкой. – "Ширли Блох…" – "А ты разве не из йеменитов?" – громко спросил один из близнецов, машинально перебирая струны старенькой гитары красивыми длинными пальцами. Ширли почему-то взглянула на руки старшей девочки, потом на свои тонкие смуглые руки и смутилась. Девочка сверкнула глазами на неугомонного нетактичного брата, и тот смутился. Другой близнец укоризненно посмотрел на брата и смущённо спросил, как бы желая сгладить реплику братишки: "Значит, ты дочка Моти Блоха, папиного шефа? Сестра права?" – "Да, Моти Блох – мой отец! – гордо вскинув голову, отвечала Ширли. – Я на папу похожа, все говорят, а он в самом деле похож на йеменита, хотя его прадед из Западной Украины. Бабушка Дина, на которую мы с папой похожи, не помнит своих родителей: её воспитала приёмная семья в кибуце". Дети не заметили, что сидящие чуть поодаль родители переглянулись с улыбкой. Старшая девочка сказала: "А наш папа – Бенци Дорон. Мама у нас медсестра, её зовут Нехама, – и кивнула в сторону улыбающихся родителей. – Меня зовут Ренана, мне 14 с половиной, нашу младшую сестричку – и она обняла смущённую сестрёнку, которая глядела на незнакомую девочку в брючках во все глаза, – зовут Шилат, ей скоро 8. А кстати, сколько тебе лет? По виду ты ровесница нашим близнецам, им почти 13". – "То есть они почти бар-мицва?" – "Ага! Через 2 недели празднуем!" – горделиво глянула Ренана на братьев. – "Нет, я старше: мне 14 исполняется меньше, чем через месяц", – застенчиво мотнула Ширли головой. Ренана продолжала, указывая уже на близнецов:
"Вот этих наших артистов зовут Шмуэль и Реувен, или по-домашнему – Шмулик и Рувик. Видишь? – в светло-лиловой кипе с темно-фиолетовым узором – Шмулик, он из двоих как бы старший – на целый час и 27 минут. Они оба играют на гитаре, а Шмулик ещё учится на флейте. Он выбрал флейту, потому что на ней играл царь Давид, когда был пастушком. Нашего дедушку зовут Давид, рав Давид. Рувик играет только на гитаре, а раньше немного учился на скрипке. У него – наоборот: кипа темно-фиолетовая, а узор бледно-лиловый. Это я им так связала, чтобы по этим кипам их могли различить. Есть ещё приметы, но это… только для нас, родных и близких. Наши близнецы занимаются в музыкальной студии "Тацлилим" у нас в Меирии, поют в хоре мальчиков, ну, конечно, дуэтом. И солируют при случае". Ширли кивнула и пробормотала, с трудом справляясь с робостью и смущённо улыбаясь несколько в сторону: "А я почему-то подумала, что вы тройняшки!.. – помолчала, потом заявила: – У меня тоже есть братья-близнецы, старшие: им 16 с половиной…
Они на два с половиной года старше меня". Она с интересом взглянула на близнецов Дорон, подумав, что никогда в жизни не смогла бы их отличить друг от друга, и даже разные расцветки кип не помогли бы, только б запутали. Ренана засмеялась: "Мы трое очень похожи на папу, видишь? А ты, наверно, просто маленького роста, да? В классе самая маленькая?" – "Ага! – снова смущённо улыбнулась Ширли. – У нас в семье вообще нет гигантов… Не… у папы младший брат высокий…" – и она смущённо замолкла.
Нехама снова улыбнулась, ласково глядя на Ширли, но девочки были поглощены разговором друг с другом и на старших внимания не обращали. Поэтому они не услышали, как Нехама тихо пробормотала: "Хочется верить, что эта девочка у Рути удачнее сыновей… Не такая жестокая…" – "Конечно: у неё, смотри, какое личико мягкое и доброе… Не может она быть жестокой!.. Рути и Моти ведь совсем не злые", – на ушко ей прошептал Бенци.
Ренана обернулась в сторону пляжа, где в отдалении суетились трое парней: "Вот где они, наши мальчики! Ты видела, как наш друг Ирми показывал высший пилотаж на коркинете?.. Нет, пожалуй, это и не коркинет, и не скейтборд… Они его только-только собрали, вот он и решил покрасоваться, наш Ирми… – певуче произнесла Ренана и почему-то покраснела. – Он очень озорной, хоть и взрослый. Он и Максим – друзья Ноама, нашего старшего брата! Ноаму 17, и он учится в йешиват-тихоне. Знаешь, наверно, йешиват-тихон hилель у нас в Меирии?" – "Не-а… Откуда мне знать!..
Мои братья учатся в гимназии Галили. – Ширли замолкла и нахмурилась, потом задумчиво проговорила: – Я не хочу туда идти, а они говорят, что все в нашей семье должны идти туда – там все элитарии учатся!" – пробормотала Ширли. – "А-а-а, ну да, вы же элитарии!" – насмешливо протянул близнец в кипе потемнее, поглаживая старенькую гитару и со смущённым интересом искоса поглядывая на Ширли; ему почему-то очень хотелось говорить с незнакомой девочкой, всё равно, о чём. – "Так у нас говорят… Элитарии – это… э-э-э… Ну, те, которые живут в Эрании-Алеф-Цафон, а главное – в Эрании-Далет. Но главное – они э-э-э… силуфо-куль… очень любят…" – нахмурилась Ширли. – "Ага-а-а!.. – покивали головой смешливые близнецы и переглянулись. – А ты, стало быть, не любишь?.. Ну, коли так называешь!" – пояснил мальчик, переведя смущённый и немного испуганный взгляд на Ренану, вперившую в него грозно сверкающий взгляд. Ширли во все глаза смотрела то на Ренану, то на разом засмущавшихся близнецов: она уже поняла, что её новая подруга держит своих младших братьев в ежовых рукавицах, стараясь спуску им не давать. И озорные неугомонные мальчишки, как ни странно, слушаются её, а может, и побаиваются.
Ширли давно не чувствовала себя так легко и умиротворённо, как среди этих детей из совершенно незнакомого ей круга. Даже неуёмная, при всей доброжелательности, активность новой знакомой не подавляла её. Она то и дело с интересом оглядывала правый склон Лужайки. Немного поодаль она увидела сложенный из кирпичей мангал, в котором тускло чернели погасшие угли. А подальше – ещё с десяток таких же печально и тускло черневших мангалов. Интересно они это придумали!.. Не то, что у Блохов, как, впрочем, у всех элитариев: дорогой красивый мангал из фирменного торгового центра…
Маленькая Шилат молча во все глаза смотрела на Ширли, на её узенькие брючки и блузочку с короткими рукавами, пока мама что-то ей не прошептала на ухо. Девочки оживлённо беседовали, и Ренана усиленно подкладывала на тарелочку Ширли новые и новые угощения, невзирая на робкие и слабые протесты своей новой знакомой: "Кушай, кушай! Ты худенькая, тебе это не вредно! Это мама с Шилат испекли!" – гордо поведала она новой подруге, подливала ей в стакан то колу, то сок. "Эта малышка уже печёт?" – тихо и удивлённо спросила Ширли. Ренана горделиво кивнула, улыбнувшись сестрёнке: "С мамой вместе. Они друг другу помогают. Маме одной было бы трудно столько сразу приготовить, а Шилат это дело любит. Это мама её научила!" – гордо сообщила она.
Удивительно, как двух девочек-ровесниц, выросших в разных средах, потянуло друг к другу, как они тут же принялись непринуждённо болтать о том, о сём!.. Тон задавала, конечно же, бойкая и активная Ренана, спрашивая Ширли, где та учится, чем увлекается, какую музыку любят в их семье. Выяснилось, что обе девочки страстно увлекаются рисованием и столь же страстно любят слушать музыку. Ширли рассказала, что любит рисовать серии картинок из жизни фантастических зверушек, нарисованных в виде весёлых кактусят, весёлых облачат, а то ещё весёлых огоньков…
Она мечтала, когда вырастет, рисовать комиксы, а ещё лучше – создавать мультфильмы в этом своеобразном стиле. Ренана, напротив, хотела создавать декоративные орнаменты для вышивок и вязания, а ещё – модели красивой одежды. "Ну, и шить, конечно!" – прибавила Ренана, подбородком указав на свои и сестрины юбки и блузки, кивнув в сторону мамы, на которой был джинсовый сарафан со столь же изысканной вышивкой и по подолу и вокруг треугольного выреза.
Девочки договорились в ближайшее время встретиться и нарисовать что-нибудь вместе, может быть, попробовать приспособить весёлых кактусят, или весёлых облачат для какого-нибудь орнамента Ренаны – и заодно послушать любимую музыку.