Глядя, как он тяжело дышит, когда с силой, залихватски трёт тряпкой пол, она испытала незнакомое ей щемящее чувство.
Шмулик, разогнувшись, подмигнул Ширли и снова нагнулся над ведром. Из широких дверей крытой веранды, ведущих в палисадник, услышав шум, выглянул, не заходя в дом, Бенци: "А-а… Шалом, Ширли. Радостной Хануки! Рады тебя видеть. Проходи, не смущайся!" – широко улыбнулся он девочке. На нём были такие же, как у сыновей, треники, вместо футболки – старенькая ковбойка с закатанными рукавами, на ногах – высокие, все в земле, сапоги. По пухлым щекам катился пот, струясь сквозь бороду, очки слегка запотели, руки были в земле – он работал в палисаднике.
Ширли знала, что уход за своим крохотным садиком Бенци старается никому не передоверять, пестуя молодые росточки, добываемые неведомо откуда. Все в Меирии знали, что Бенци Дорон мечтает о садике побольше, но пока что это только мечты.
Проходя на кухню, Ширли увидела возвращающегося бочком красного, как рак Рувика; на плечи его была наспех накинута старенькая ковбойка. Когда она скрылась на кухне, она услышала, как Шмулик тихо выговаривает близнецу: "Тебе не кажется, что ты ведёшь себя нелепо? Подумаешь – домашняя одежда! Тоже мне, красна девица!
Вон, Ноам ведь никуда не ушёл!" Рувик ничего не отвечал, только хмыкал…
Девочки заполнили последний противень, и Ренана сунула его в духовку. Мальчишки завершили уборку и теперь по очереди шли в душ. Шмулик уже сидел в салоне, закутавшись в длинный махровый полосатый халат всех оттенков фиолетового и развалившись в кресле, с удовлетворённой ухмылкой поглядывая кругом: "Больше всего люблю момент, когда уборка позади, а я уже вышел из душа – первым!.. Йо-о-ффи!".
На влажной голове парнишки красовалась очередная кипа а-ля Ронен. Девочки присели на диван напротив. Ренана надела джинсовую юбку и вязаный, почти такой же, как у Ширли, длинный свитер. Она обратилась к братишке: "А сыграй-ка нам что-нибудь на угаве, а-а-а, Шмулон! Вот, Ширли просит…" – и подмигнула подруге. – "Нет, девочки!.. – твёрдо отчеканил Шмулик. – Что хотите – флейта, даже не до конца освоенный кларнет. А угав – это нет. Ронен нам говорил, – под большим секретом! – что боссы в Эрании носятся с планами устроить какой-то большой музыкальный турнир. Поэтому они с Гиладом решили, что до Турнира, когда бы он ни случился, больше мы с угавом нигде не выступаем. Он и так нас ругал за наш сюрприз. Так что теперь угав только у нас в студии!.. Только репетиции, отработка техники игры, чтобы, когда придётся, выступить на уровне. Тренируюсь и отрабатываю только я… и кое-кто ещё… пока не скажу… И вообще… Нам меньше всего нужны вопли Офелии на тему нашего угава: она, если уж вопит, так на всю Арцену…" – "А петь вам сейчас нельзя, не так ли?" – спросила Ширли. – "Ага… – просто обронил Шмулик и вдруг уставился на неё удивлённо: – А ты-то откуда знаешь?" – "Ну, я же слышу ваши голоса! – вот и поняла…" – "Не волнуйся, нам с братом есть, что делать. У нас обоих гитара, хотя у меня основное – флейта. Для меня гитара так, по старой памяти… чтобы не забыть… Я хочу научить Рувика играть на шофаре, но он самый тяжёлый ученик… Ему больше по душе струнные инструменты, видите ли!
Ещё мы репетируем малышей… ну, когда Гилад и Ронен заняты, а другие педагоги по какой-то причине не могут. Оказалось, мы с братиком имеем к малышам подход.
Они нас любят и слушаются – так Ронен говорит. Ты знаешь, Ширли, кого я начал немного учить на флейте?" – и он хитро посмотрел на девочку. "Кого?" – затрепетала Ширли, она уже догадалась, какой ответ последует. – "Твоего кузена Цвику… Но у нас теперь не только Цвика учится, он и Нахуми привёл. Его будет Рувик учить: он склонен к гитаре, но не к духовым, где нужно иметь сильное и хорошо поставленное дыхание. Ещё они вдвоём хотят начать осваивать… ну, мы между собой называем арфонетта: ты же видела на концерте! Гилад предложил название гитит – под ним он в псалмах упоминается". – "Да, если действительно получается гитит – и по виду, и по звучанию, то почему не назвать!" – подхватил, подходя и усаживаясь в кресло, Ноам в таком же длинном халате, только почти без полос и тоном потемнее. Он слишком уж нарочито старался не смотреть на Ширли.
Вскоре в салоне собралось всё семейство. Ширли, взглянув на Бенци, вопросительно посмотрела на Ренану. Та, поняв недоумение подруги, отвечала: "Папа два дня подряд работал допоздна, чуть ли не двое суток сидел безвылазно на работе, вот ему и дали сегодня выходной. А может, у них сегодня такие работы, что…" – "Ренана, никто не знает, чем сегодня… или вчера… занимаются наши боссы… Поэтому не будем об этом… тем более в праздник," – мягко осадил дочку Бенци.
Увидев, что на улице посветлело, и выглянуло солнышко, Ренана предложила Ширли:
"А что если нам пойти, прогуляться по Меирии? Ты же её толком и не видела!" Тем временем близнецы устроились на веранде, неподалёку от отца и Ноама, которые занялись Торой. Ширли бросила туда взгляд, выражавший лёгкое сомнение, и тут же отвернулась, кивнув головой: "Ну, пошли…" Ренана усмехнулась и встала, потянулась, выгнувшись по-кошачьи. Ширли показалось, что из глаз подруги посыпались во все стороны искорки. "Слу-у-шай, Ренана! А ведь у тебя такие же глаза, как у Офелии!" – "Обижаешь, подруга! Мои глаза, и папины тоже, кстати, – видела ведь? – стреляют добром, а гляделки Офелии – злом…" – Ренана долго и старательно наматывала на шею свой длинный шарф, такой же, как у Ширли, так и этак перебрасывая свою пышную косу.
Девочки вышли за калитку, прошли вдоль по улице до угла. Ренана указала на один из трёхэтажных домов и, словно бы между прочим, проговорила: "А в этом доме живут Магидовичи…" – и искоса взглянула на подругу. Ширли посмотрела на Ренану, замялась, глубоко вздохнула, словно нырять собралась, потом набралась смелости:
"Кстати, Ренана, я вот о чём тебя хотела бы попросить… Э-э-э…" – "Да ты что, меня, что ли стесняешься, Ширли? – увидев смущение подруги, улыбнулась Ренана, стараясь её подбодрить. – Чем смогу – помогу!" – "Мне очень хочется пойти к бабушке и дедушке в гости… но…" – "Ясно! Одна ты стесняешься! Так?" – "Угу…" – "Ну, вот что… Пойдём сейчас. Готова?" – "М-м-м…"- "А чего медлить! Я всегда так: решила и сделала. Даже папа часто меня, что я слишком скорая на решения, – засмеялась Ренана, помолчала и добавила: – А ты ведь не знаешь, что моя бабушка Ривка дружит с твоей бабушкой Ханой… Сейчас, правда, они только перезваниваются – ведь наши живут в Неве-Меирии". – "А о каком Нахуми говорил Шмулик? Цвику я помню, а Нахуми…" – "Это старший сын Амихая", – коротко проговорила Ренана.
И вот они стоят перед дверью квартиры на первом этаже, и Ширли никак не может поднять дрожащую руку к кнопке звонка. Ренана решительно нажимает на кнопку. За дверью тишина, потом звук торопливо семенящих шагов, хрипловатый, похожий на мамин, слегка дрожащий голос: "Кто там?" Ширли неслышно шепчет сдавленным от волнения голосом: "Я, Ширли Блох…" Ренана с улыбкой громко откликнулась: "К вам пришла ваша внучка Ширли!" Дверь распахивается, на пороге – маленькая кругленькая бабушка Хана. Она застыла, отступила назад, всплеснула руками, и в глазах у неё заблестели слёзы. Она кричит в глубину квартиры: "Гедалья! Гедалья!
Иди сюда! К нам гостья пришла! Дорогая гостья!" – "Какая такая гостья?" – гудит голос дедушки из другого конца коридора. А вскоре и он сам появляется из комнаты, которая служит ему кабинетом.
Ширли смутно припомнила, что когда детьми они приходили в гости к бабушке и дедушке, он никогда не позволял им заходить в свой кабинет. Но с порога можно было видеть крохотную комнатушку, стены которой были заставлены стеллажами и полками, которые ломились от множества книг, тяжеленных фолиантов; им, судя по виду, не меньше ста лет, а может, гораздо больше. Дедушка Гедалья острым глазом оглядывает Ширли и, отвернувшись, ворчит: "На отца похожа… Зато близнецы – на Рути, вернее, на меня…" – "Ну, и что, Гедалья! Вот, девочка пришла к нам в гости. А ты подружка моей внучки, – обращается она к Ренане и широко улыбается: – и внучка рава Давида Ханани и моей подруги рабанит Ривки? Как бабушка? Я ей несколько дней не звонила! Обязательно передай ей привет от меня!" – "Да, обязательно передам бабуле Ривке привет – она будет рада! А зовут меня Ренана Дорон". – "Ну, что же мы тут стоим! Проходите, проходите, садитесь! Гедалья, прерви на время свои занятия: такие гостьи к нам пришли! Наша внучка Ширли и внучка моей подруги Ривки! Смотри, как девочка выросла! А волосы… если бы не чёрные, как у Моти, ну, совсем, как у меня были!.. Помнишь, Гедалья, какие у меня были локоны, когда мы познакомились? У тебя, лапочка, цвет волос папин, а мягкие, нежные локоны, как были у меня и у твоей мамы. А у близнецов – почему-то наоборот… Цвет дедушкин, а жёсткие и вьются, как пружинки…" – "Сейчас у них волосы совсем не так вьются, как ты думаешь…" – выдавила смущённо девочка; она вспомнила, что братья выделывали со своими волосами последние годы.