Каким-то образом Ирми удалось быстренько представить своих родных Доронам и зашедшему к ним Гидону Левину. После этого он на негнущихся ногах направился к сидящей нахохлившись в уголке Ренане. Лицо его приняло виноватое выражение, он густо покраснел и смущённо пролепетал: "Ренана, шалом! Я очень по тебе соскучился!.." Ренана попыталась вскочить, убежать. Её пылающее лицо и огромные глаза, полные слёз, были красноречивее слов. Она пыталась что-то сказать, но не смогла и крепко закусила губу, чтобы не разреветься. Ирми сделал ещё шаг к ней и проговорил сдавленным голосом: "Прости, прости меня… Считай, что я был болен…
А теперь выздоравливаю… Прости… Вот и мои приехали, а твои переезжают, и ты тоже… со временем… и мы будем… рядом…" – быстро забормотал он и робко взял её руку в свою. Подошёл Максим, и Ирми, уже смелее, сказал: "Пошли, я хочу познакомить тебя с моими…" – "Не нужно… Я же маленькая девочка! Зачем меня с кем-то знакомить…" – она пыталась вырвать руку, но Ирми держал нежно, но крепко. – "Ну, Ренана, неужели ты никогда меня не простишь? Ну, пожалуйста…" – "Пошли, Ренана, – проговорил Максим ласково, едва касаясь её плеча. – Я хочу тебя познакомить с Челл… э-э-э… с Хели, это сестрёнка Ирми, очень хорошая девушка, врач-психотерапевт!" – и он покраснел. Ренана упрямо качала головой, стараясь не смотреть на Ирми.
Бенци через весь салон наблюдал эту сцену и что-то прошептал сыновьям. Близнецы подошли к Ренане и повели её к отцу. Тот тихо беседовал с мистером Неэманом и искоса поглядывал на приближающихся к нему детей. Сзади шёл смущённый Ирми, а Максим что-то тихо ему говорил, успевая поглядывать на Хели, которая сидела на диванчике и беседовала с Нехамой, кормящей грудью маленького сына. Ирми, красный от смущения, представил родителям и сестре Ренану, и девочка тут же убежала на кухню, куда вскоре пришли все трое братьев: "Ренана, мы приготовим к чаю – папа просил нас распорядиться о чае… А тебя он хочет видеть в салоне…"
Когда Неэманы уже собрались уходить, Хели решила переговорить с Бенци: "Я не хочу излишне тревожить вас, но вы должны знать, что несколько тяжёлых родов не самым лучшим образом сказались на вашей супруге… на её состоянии. Есть ещё какой-то фактор, который на неё действует, но мне пока неясно, какой: я же тут новый человек. Я хочу за нею понаблюдать… А вы, близкие и родные ей люди, постарайтесь никоим образом не волновать её, оберегать от любых стрессовых ситуаций… И пусть постепенно включается в домашние дела, конечно, нетяжёлые, но ей это необходимо… Я не знаю, сможет ли она вернуться на работу медсестрой…
Но какое-то дело у неё должно быть… Не только дом и семья… Подумайте… Нет, что вы мистер Дорон, никаких денег! И за малышом понаблюдайте: он слишком активен. То, что она его кормит грудью, хорошо – для них обоих… Но никто не знает, сколько она ещё сможет… Я буду к вам захаживать… Это хорошо, что вы перевезли её и малышей в Неве-Меирию, главное – тут более здоровый климат… И я рада, что мы будем соседями! – и вдруг, лукаво улыбнувшись, прибавила: – А мне очень понравились все ваши дети, но Ренана – особенно!" Бенци смущённо улыбнулся и подумал: "Неужели брат ей всё рассказал? А о том, что с ним произошло совсем недавно, тоже – или нет?"
3. Блюз первого луча
Снова дома!
О, до чего же приятно было после долгого-долгого отсутствия вернуться домой! До чего же согрели души семейства Блохов, особенно Ширли, пейзажи Арцены, которые, распахнувшись под крылом самолёта, широко и радостно улыбались Блохам, жадно вглядывающимся из иллюминатора в стремительно приближающуюся землю. Приятно, но и грустно…
Однако, в конечном итоге, на всю семью возвращение в свой коттедж в Эрании-Далет пало, как холодный душ. Сразу же вернулась и душным туманом повисла в их благоустроенной вилле не лишённая нервной агрессии атмосфера ожесточённых споров на темы силонокулла. И это несмотря на то, что Моти сразу по приезде попросил близнецов не начинать этих никуда не ведущих споров, которые задевают не только Ширли. Но мальчишки, снова окунувшись в знакомую, хотя и очень изменившуюся за время их отсутствия, атмосферу, не могли не доставить себе удовольствия позлить её, а заодно и показать родителям, за кем у них в доме будущее, у кого сила.
Ширли сразу по приезде свалилась с серьёзной ангиной и высокой температурой. Ещё в самолёте, когда они летели из Австралии, она почувствовала мучительный озноб и жар, и что едва может говорить. Поэтому по приезде домой её тут же уложили в постель, она даже не успела позвонить Ренане и сообщить о том, что они приехали, о том, с каким нетерпением она ждёт встречи с Доронами.
Несколько недель, пока её трепала тяжёлая ангина, Ширли не покидала своей комнаты, а к врачу отец отвозил её на машине. Почти неделю она с трудом говорила и поэтому не звонила подруге. Нечего было и говорить о том, чтобы встретиться с Доронами, посетить их дом, познакомиться с маленьким Бухи, а тем более – провести у них настоящий шабат, к каким она привыкла в Австралии у тёти Яэль…
Увидеть Ноама… И лично поговорить с Ренаной… может, ей всё ещё нужна её, Ширли, моральная поддержка…
В основном Ширли пребывала на диване в своей комнате. Только через неделю она начала перезваниваться с Ренаной и выслушивать её восторженные выражения и интонации, в которых она описывала маленького братика, да, оберегая больное горло, тихим голосом рассказывать ей снова и снова, как классно было у тёти Яэль в Австралии.
О своих делах Ренана пообещала подробно рассказать при встрече, только, радостно смеясь, коротко поведала, что, похоже, пожелание Ширли исполнилось: Ирми снова стал появляться у них в доме, такой же озорной и весёлый, разве что иногда смотрит на неё какими-то странно-виноватыми глазами. А потом весело подмигнёт ей и рассмеётся в ответ на её улыбку. Незадолго перед приездом Блохов, поведала Ренана, приехали родители Ирми. Поэтому он перебирается в Неве-Меирию, где его родители уже купили себе дом, а они с Максимом будут снимать там караванчик. "Но самое главное: мы тоже почти перебрались в Неве-Меирию. Мама с малышами перебрались уже давно – я же тебе писала! А мы, старшие – вот только сейчас.
Дедушка Давид почти закончил второй этаж, а на первом совершенно поменял планировку. Теперь дом получился на две семьи – они с бабушкой и мы, Дороны. Все мы будем жить там с удобствами. Совсем недавно я узнала, что папа давно этим занимался, а я ничего не замечала… из-за Ирми". Ренана снова весело рассмеялась и добавила: "Мальчики будут жить в общежитиях при своих йешивах, а я тут в Меирии – тоже в общежитии ульпены. Наш дом тут в Меирии папа, как видно, сдаст Гиладу и Ронену для их студии. Что-то у них не сложилось с помещением, где они занимались до сих пор…" – "А почему?.." – начала свой вопрос Ширли, на что Ренана тут же ответила: "Наша ульпена, где я уже учусь, вернее – её младшие классы, – находится в Меирии. А вот когда я перейду в следующий класс, дом дедушки будет совсем готов, и я буду жить там. Мне не хочется жить в общежитии… но, наверно, придётся… Но если ты действительно поступишь к нам, поселюсь вместе с тобой с удовольствием… Тогда-то хорошо!" – "Ой, как сложно всё это…
Я вообще-то должна уже готовиться к поступлению в ульпену…" – "Ой, здорово! Я тебе помогу!" – обрадовалась Ренана.
Ширли успокоилась за подругу, но подумала: "А что будет у меня с Ноамом? А вдруг он меня позабыл за эти долгие месяцы… И сможем ли мы видеться?.. Ведь раньше я видела его в доме в Меирии… а теперь как это будет?.. А если меня в ульпену не примут?.." – и поплотнее закутала горло. Ей стало очень грустно.
Выйдя на работу после возвращения из отпуска, Моти сразу же обратил внимание, что в "Лулиании" появилось много новых людей, к фирме, на первый взгляд, никакого отношения не имеющих. Его уже не удивило, что за время его отсутствия ввели обязательный цикл лекций Арпадофеля, получивший замысловатое название "Введение в математические основы фанфарологии". Для этого был специально оборудован большой зал на втором этаже, соответственно названный "Центральным фанфароторием".
Правда, осталось неясным, то ли это официальное название, то ли его придумали местные острословы, которые в "Лулиании" ещё остались, но понизили профиль. Моти только подумал: "Стоило ли изгонять Бенци с друзьями из их маленького проходного холла на первом этаже, где они обедали, если в конечном итоге под фанфароторий отвели другой, огромный зал? Ведь и лабораторию Арпадофеля могли с самого начала оборудовать там же, чтобы не перетаскивать её с места на место… Выходит, Бенци не ошибся: главная цель Тима с сообщниками – прекратить совместные обеды Бенци с друзьями. Похоже, и с самой компанией Бенци в "Лулиании" почти покончено – что-то никого из его друзей не видать…"