–Папа, прекратите меня обзывать жирным мерином! – чуть ли не плачущим голосом пробубнила оскорбленная личность, не выдержав часто повторяемых стариком оскорблений в свой адрес. —Ну, это же неуважение к личности… К моей индивидуальности, наконец! У меня конституция такая, папа.
–Слухай меня сюды, сынок. Пока ты носишь этот грёбанный лишний вес на себе со всеми твоими конституциями, для меня ты будешь жирным мерином… Не-е-ет, ты будешь для меня жирнючим мерином, – с еще большим злорадством в голосе провозгласил ехидный старикан. Он же, как оказалось позже, – инструктор ЗОЖ (инструктор здорового образа жизни), помогавший тучным людям избавляться от лишнего веса.
Толстяк все же выбрал путь непротивления, смолчав. Он стоял смиренно, внимая каждому слову старого грубияна.
–Ты мое уважение заслужишь, но, когда снова станешь нормальным чело-ве-ком, – продолжал старик, чуть ли не отчеканивая каждое слово. —А для этого тебе надо скинуть сорок килограммов, – завершил он, но, подумав еще и почесав затылок, он добавил: – Небось поистратился на всяких там шарлатанов по сбросу веса? Вижу по морде твоего жиром заплывшего лица, что поистратился. А иначе не пришёл бы ко мне за помощью. К этим шарлатанам без толку обращаться, да и вредно для здоровья. Да, они таким как ты помогают сбросить первые килограммы всякими там мочегонными и говногонными снадобьями, а также назначая всякие там тупые монодиеты. А дальше что?! Да, килограммов десять скинешь, а потом, когда тебе все это остохереет, то опять накинешься на жрачку, но уже с еще большим рвением, чем прежде, заедая стресс. Организм – не дурак, его сама эволюция форми́ровала!
Я заметил, что старик как-то странно ставил ударения в некоторых словах – не то, чтобы неправильно, а как-то по-деревенски, что ли. Дальше я постараюсь передать эти ударения им произнесенные, чтобы рассказ получился предельно аутентичным.
–Ладно, не серчай, Игнат, – немного поостыв, продолжал старик, понимая, что перебарщивает с критикой. —Итак, ежели прикинуть в умишке, то за год ты пробежишь… Гм, ежели каждый день в среднем по семь кило́метров, то за сто дней это будет… это будет 700 кило́метров…
–Папа, не кило́метров, а киломе́тров надо произ…
–Цыц, салага! Не перебивай батьку! – с раздражением бросил старик. —Итак, – продолжал он, – за триста дней 2.100 кило́метров. Еще плюс шестьдесят пять дней… А хрен с ним, накинем еще 400 кило́метров! Значит за год ты пробежишь около 2,5 тыс. кило́метров! Слышишь, Игнат, – 2,5 тыс. кило́метров! Это почитай, как из Москвы до Киева три раза, ежели по автостраде. Нет, лучше, ежели из Москвы до Акмолинска, что в Казахстане. Кстати, ты в курса́х, что я родом из Акмолинска?
–Папа, сейчас это не Акмолинск, а Астана.
–Для меня, Игнат, Акмолинск всегда будет Акмолинском, точно также как для всех я всегда буду Сан Санычем. Помню, как сейчас, – начал старик в непривычном добром тоне, – была весна 61-го… Этот год, кстати, был годом реформ в СССР, а также, как ты знаешь, годом первого человека в открытом космосе, то есть, нашего Гагарина. И вот в том же году Акмолинск переименовали в Целиноград. Ну, сам знаешь: «Целина!», «Казахстан, даёшь хлеба стране!» и все таковское. Но мы-то старики все равно по старинке называем наш Акмолинск Акмолинском… А все же в 90-х первоначальное имя городу вернули. Но, это уже без меня происходило. Я ведь после окончания аспирантуры работал в НИИ, то есть, остался в Москве. В конце 80-х встретил твою маму. Женился. Через год ты родился. Еще через пять лет развелся. Опять женился. Что ты так на меня смотришь?