Арина. Вы давно знаете Евгения?
Аркадий. Около года. Мы познакомились в философском обществе.
Василий. Ах, он и философ к тому же. Этой подробности мы не знали.
Арина. У него есть девушка в Петербурге?
Аркадий. Кто его знает.
Василий. Но у вас-то есть, и много.
Арина. Но одной какой-нибудь нет?
Аркадий. У Евгения? Нет, одной какой-нибудь нет.
Арина. Он так плохо ел за обедом. У него всегда такой плохой аппетит?
Аркадий. Его еда вообще не занимает — может, потому, что я стряпаю.
Арина. Вы снимаете квартиру на двоих?
Аркадий. Да.
Арина. Сколько комнат?
Аркадий. Три: спальня, кухня и умывальня.
Арина. И сколько времени вы так квартируете вместе?
Аркадий. Весь последний год.
Арина. А кто ему стирает?
Аркадий. Сам. И мое белье тоже. Так мы условились.
Василий. Он гуляет?
Аркадий. Пешком ходит на лекции. И обратно домой. И все.
Василий. Не очень много. Он всегда ленился давать себе физическую нагрузку. Этого недостаточно. Совсем недостаточно.
Арина. Почём ты знаешь — ты же не знаешь расстояния от квартиры до университета. Ты этого не знаешь. А в той больнице, о которой он говорил, сколько часов в неделю он работает там?
Аркадий. По-разному. Иногда двадцать. Бывает до тридцати.
Арина. Ему хватает этих денег на еду и одежду?
Аркадий. В общем, да.
Арина. Да еще платить за обучение?
Аркадий. Мы все живем довольно скромно.
Арина. Вы знаете, он у нас никогда не брал ни копейки, никогда с тех пор ка…
Василий. Аркадия Николаевича не интересуют наши домашние дела, моя ласковая. Расскажите-ка мне лучше про эти революционные идеи, о которых он с таким жаром рассуждал вчера вечером, об этом… этом…
Аркадий. Нигилизме.
Василий. Вот именно. Надеюсь, что он к этому не относится так уж серьезно? Ко всей этой ерунде о…
Аркадий. Напротив, очень серьезно. И он, и я относимся к этому очень серьезно.
Василий. Ну, конечно, всегда ценно… и важно, очень важно… весьма важно постоянно давать оценку тому порядку, по которому живет общество. Это очень серьезно.
Арина. Я надеюсь, он не воспринял серьезно наш разговор о госпоже Одинцовой. Он сказал, что мне она не нравится, что я ее ненавижу по какой-то причине. Меня это крайне расстроило.
Аркадий. Он это в шутку.
Арина. Я надеюсь.
Аркадий. Вы знаете, он…
Арина (очень быстро). Он влюблен в нее?
Аркадий (очень растерялся). В Анну?.. Евгений?.. Я… откуда я знаю? Как можно об этом судить? Может быть. Но я затрудняюсь сказать. Я действительно затрудняюсь сказать.
Василий. Если это и так, это его личное дело, Арина. Я бы хотел вам задать один вопрос, Аркадий…
Арина. Ты уже задал столько много вопросов. Дай ему допить чай.
Василий. Должен тебе заметить, моя ласковая, что вопросы задавала ты. Мой единственный вопрос заключается в следующем. В Петербурге… в университете… в тех кругах, где вы вращаетесь… какого они мнения о моем Евгении с точки зрения его способностей? Я имею в виду… заурядных способностей он? Или средних? Может быть, ниже средних?..
Аркадий. Евгений?! Ниже средних?!
Василий. Да?
Аркадий. Евгений… как вам сказать, в настоящее время он самый блестящий студент университета, возможно, самый блестящий за всю историю университета.
Василий. Евгений?
Аркадий. Но вы это сами знаете. Евгений Васильевич уникален.
Василий. Уникален?
Аркадий. Да, да, да и еще раз да. Абсолютно уникален. И какое бы поприще он ни избрал, его ждет великая будущность.
Василий. Ты слышишь, Арина?
Аркадий. Вне всяких сомнений, у вас вы-да-ющий-ся сын.
Арина тихо плачет. Василий вначале тоже плачет тихо, но затем не может сдержать своих эмоций. В порыве чувств он хватает Аркади я за руку и целует ее много раз.
Василий. Спасибо. (Целует.) Спасибо… спасибо… спасибо. (Целует.) Вы меня совершенно осчастливили, вы сделали меня самым счастливым человеком в России. (Целует.) А теперь я вам признаюсь: я боготворю своего сына. И мать его боготворит. Мы оба. Обожаем его. Я так говорю, моя ласковая? Но, однако, мы не смеем выказывать свою любовь, проявлять знаки даже простого расположения, потому что он враг всех излияний, любого проявления эмоций. Когда вы вчера приехали, я хотел обнять, расцеловать его. Но не осмелился. Не осмелился. И я уважаю такую позицию. Так должно быть. Мы не должны забывать, что говорим о выдающемся человеке. А подобных ему людей не приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли? Выдающийся человек сам определяет себе мерки. Вы понимаете, о чем я говорю, Аркадий?