Павел. Артур? Первый герцог Веллингтон. Хороший человек. Весело было. Много смеялись… Какое хорошее время суток, вот сейчас.
Фенечка. Замечательное!
Павел. И замечательное время года. Вы любите октябрь, Ольга?
Княжна. Я ненавижу всякий месяц — по разным причинам.
Павел. Это мое любимое время года. Осень. Я говорю сам себе — как замечательно, единственное время года, когда ты находишься в полной гармонии со всем, что окружает тебя.
Княжна. Мне кажется, вы сами себе говорите массу чепухи. И будьте осторожны… по вашей осанке… вас могут принять за аккордеониста.
Павел. Простите, что вы сказали?
Княжна. Мне вы кажетесь вылитым аккордеонистом — плечи у вас откинуты назад.
Павел (Фенечке). Я не понял, что она сказала. Я похож на ак?..
Фенечка. На аккордеониста.
Павел. Я?
Княжна. У них у всех плечи откинуты назад. Под тяжестью груза, который давит спереди. Ха-ха, гляди, вас еще могут по ошибке высечь.
Павел. Боже милостивый, в самом деле? (Фенечке.) Зачем секут аккордеонистов?
Фенечка. Не знаю. Правда, секут?
Павел. Похоже, что так.
Фенечка (Петру). Там у двери в кладовую стоят две вазы — одна с астрами, другая — с хризантемами. Поставь астры здесь, а хризантемы вон там.
Петр. Все, что пожелает барыня.
Павел. У Аркадия приятный голос. Это по материнской линии. У Марии был нежный голос.
Фенечка (Петру, который, пританцовывая, уходит). И возьми салфетки из гладильной. На верхней полке. (Павлу.) Что это за песня?
Павел. «До дна очами пей меня».
Фенечка. Никогда не слышала, чтобы он раньше это пел.
Павел (декламирует).
Фенечка считает стулья.
Фенечка. Простите Павел — что это такое было?
Павел. Ничего. Так, бормочу про себя.
Слева входит Дуняша.
Фенечка. Это вы часто делаете в последнее время, я заметила. Не старческие ли уж привычки к вам начинают приходить? Здесь только бокалы для вина, Дуняша. Принесите еще для шампанского.
Павел, обиженный, отходит в сторону. Дуняша так возбуждена, что едва сдерживается, чтобы не кричать. Фенечка продолжает двигаться вдоль стола, расставляя приборы. Дуняша идет вслед за ней. Фенечка слушает с интересом, но всем видом дает понять, что время откровенностей прошло.
Дуняша. Что за новость, Фенечка! Всем новостям новость! Тетка померла в половина четвертого ночи. Хотите верьте, хотите нет!
Фенечка. Кто умер?
Дуняша. Тетка… старая тетка… ну, эта старая прохиндейка, что растила Адама!
Фенечка. Ох, мне жаль…
Дуняша. Он сможет продать ее дом. И двести рублей она ему оставила. А еще он хочет жениться, Фенечка.
Фенечка. На вас?
Дуняша. Боже, ну не на портновском же манекене! Или как?..
Фенечка. Дуняша, я…
Дуняша. Конечно, на мне. В пять утра старая корова еще не остыла, как он постучался в мою комнату: «Милочка, не сделаешь ли ты меня самым счастливым человеком во всей России?» Так и сказал. Ну, уточка поплыла, сказала я про себя. К покойнице вернулся только в девять. Боже, видели бы вы, как дергались у него усики! Знаете, как надо все устроить, Фенечка? Вы повремените еще пару месяцев — и мы будем венчаться вместе? Вот потеха будет! Двойная свадьба! Портновский манекен совсем рехнется!
Фенечка. Я не хочу, чтобы вы впредь так звали Павла Петровича.
Дуняша. Портновский-то манекен? Боже, так это между нами. Вы, да Петр, да…
Фенечка. Больше я слышать это не хочу.
Дуняша. Да вы?..
Фенечка. Понятно? Хорошо. О тетушке я сожалею. А Адаму раскаиваться не в чем: он был к ней более чем внимателен. Давайте мне эти салфетки, Петр. Спасибо. Как красиво ты расставила эти цветы, Дуняша. Я рада, что вы хотите выйти за него замуж. Он будет надежным мужем. Чего же еще не хватает? Бокалов для шампанского. (Дуняше.) Пожалуйста, принесите их.
Дуняша выходит, тяжело ступая.
Нет, пожалуй, надо сделать наоборот, Петр, астры поставить на другую сторону. Как вам кажется?