Позднее рассказывали, как все это произошло. Писатель Шолохов о подобных намерениях казаков тоже писал в своем романе, но там аналогичные события не получили дальнейшего развития из-за получения газеты, в которой была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов». В ней наш вождь всю вину за «перегибы» свалил на местных руководителей, чем временно снял с себя вину. Наши повстанцы, видимо, ее не читали, а возможно, не поверили, или не оказалось грамотных среди них. Напившись самогона и вооружившись охотничьими ружьями, они выступили против власти с первичной задачей отбить в хуторе своих личных лошадей с бригадной конюшни и на них уйти в лесные урочища Главного Кавказского хребта в надежде дождаться «своих» с Балкан, куда горькая судьбина унесла земляков еще в 1919 году.
Пришли они на хутор примерно в полночь. Дежурный конюх бодрствовал с ружьем и, почувствовав опасность, окликнул нападавших и сделал предупредительный выстрел, на который подоспели еще два охотника. Один из них огородами ускакал в станицу с просьбой о помощи. Дежурная группа отряда самообороны на лошадях по тревоге выехала на хутор. Их внезапный удар с тыла привел нападавших в замешательство и они с рассветом начали отход в лесную балку, в которой природа создала пещеру с родником внутри. По пути отхода повстанцы в лесу убили еще одного из отряда и спрятались в неглубокой пещере. Через вход обменялись выстрелами, после чего преследователи пригрозили бросить гранату и обреченные повстанцы сдались на милость победителей.
С рассветом мать пошла на бригадную конюшню, запрягла наших серых лошадей в повозку и, усадив в нее нас и свою соседку с детьми, выехала в станицу к сестре Феодосии. По дороге справа шла конвоируемая группа связанных веревкой бунтарей. Самооборонцы избивали их нещадно плетьми, хотя, наверное, с обеих сторон были и родственники, и соседи. Чтобы уберечь детей от подобного зрелища, мать начала стегать лошадей, и мы прибыли в станицу на полчаса раньше конвоя.
Мать поспешно рассказала родственникам о случившемся на хуторе, В это время на улице послышался шум: по дороге конвоировались пленные. Их узнавали. Одни негодовали, другие втайне выражали сочувствие, так как некоторые были в родстве. Хмель к тому времени у повстанцев уже прошел, и они почувствовали, что близок час расплаты за содеянное. Один из организаторов выкрикивал проклятия, его избивали, а потом три бойца самообороны прикончили его. подняв на штыки своих винтовок. Раздался душераздирающий вопль, затем наступила тишина. Обреченных в тот же день отправили в центр нашей Черкесской автономии город Баталпашинск, откуда ни один из них не вернулся.
На следующий день утром посыльные оповестили всех жителей станицы, чтобы они немедленно собирались на станичной площади. Все жители явились сюда, как на праздник. Вспомните кинофильм «Тихий Дон» и эпизод расстрела станичниками Подтелковцев, куда тоже собирались как на представление бродячих артистов цирка. Мать пришла с родственниками, прихватив и меня. Невдалеке от церкви были вырыты две могильные ямы, рядом стояли два гроба с телами погибших. Я не могу сейчас точно сказать, о чем говорили выступавшие на траурном митинге. Скорее всего, о незатухающей классовой борьбе в нашем Отечестве. Видимо, тогда же впервые пришла мысль о присвоении нашему хуторскому колхозу имени павшего борца за дело всеобщей коллективизации. С той поры он так и именовался: колхоз хутора Новоисправненского имени Ганюты. Из соседней станицы Передовой были привезены музыканты с трубами, и они сыграли похоронный марш, а несколько бойцов из отряда самообороны произвели оружейный салют при опускании гробов в могилы.
Так завершились события того злополучного мартовского дня 1930 года. Мать вернулась с нами домой на хутор, так как наступала весенняя страда, громко именовавшаяся «первой колхозной бороздой». Мой отец с двумя классами сельской школы на это событие откликнулся тем, что написал по сему случаю стихотворение, и его опубликовали в областной газете «Красная Черкессия». Позднее подобных подвигов за ним не замечалось. Колхозный плотник смастерил на повозочных колесах вагончик для стряпухи, артельные столы и скамьи. Все конные и воловьи упряжки были выведены в поле с плугами и, нарушив прежние единоличные межи, мы заложили первую колхозную борозду. Оркестра не было, но подъем среди плугатырей и погонычей был несомненно. Я не стану подробно останавливаться на этом, так как Шолохов в своем романе блестяще и очень правдиво описал подобный эпизод, хотя нобелевским лауреатом он стал не за «Поднятую целину», а за «Тихий Дон».