Примерно пару дней спустя во время урока мы услышали стрекотание мотора. Такой звук был для многих неожиданным, ибо многие еще не видали ни трактора, ни автомобиля. Поднялся шум, и наша наставница объявила перемену. Выбежав во двор, мы увидели в воздухе летящий предмет, напоминавший по своей форме воловье ярмо. Мы так и заорали во весь голос: «Ярмо летит». В то время такой самолетик печатался на спичечных коробках и именовался аэропланом. С «ероплана», поравнявшегося с землепашцами, посыпались л истки бумаги. Это было примерно в километре от школы, и учительница не отпустила нас за ними, позвав на занятие. Но и этот урок был нарушен шумом толпы в переулке. Учительница снова прервала занятие в классах. В переулке стояли все пахари с листками бумаги и нетрудно было догадаться, что это были именно листовки, сброшенные с самолета. В двух десятках шагов от школы был двор нашего одноклассника Троценко Ильи, а в их хате снимал квартиру и питался наш председатель колхоза Козлов, о котором я писал выше. (В эти дни он болел малярией и лежал в постели. В те годы эта болезнь была очень распространена в наших краях.)
Верховодила среди «бунтарей» бабка Переходченко, которую наш председатель стрельбой из револьвера в потолок все же «загнал» в колхоз. Вышла на шум мать Ильи. Бабка потребовала вызвать квартиранта, но хозяйка заметила, что у него жар. Начались выкрики, и болящий сам вышел на порожек хаты, придерживаясь за столбик крылечка. Козлов не знал о самолете и листовках, но бабка сунула ее ему в руку и потребовала читать вслух. Никто сейчас не может вспомнить о той листовке: было ли это постановление ЦК ВКП (б) об искривлениях в деле колхозного движения или статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой он всю вину в «перегибах» перекладывал на местных руководителей. Конечно, наши земляки из той бумажки усвоили только одно — что «силой в колхоз не загоняют». Прочитав до конца листовку, наш председатель медленно опустился на ступеньку. Бригадиры попросили людей возвращаться к своим плугам. Только бабка не унималась, ругаясь, припоминала все обиды и угрозы. Рано утром на следующий день председатель выехал в обком партии и больше не вернулся на хутор. Теперь колхозникам пришлось избирать председателей из своих. Сменялись они часто. Из-за малограмотности населения, отсутствия навыков в организации коллективного труда их отстраняли или они сами просили освободить, а опыт приходил очень медленно. Кто только не побывал в этом качестве! Даже моя родительница, не знавшая ни одной буквы, несколько лет была членом правления колхоза. Очень уместной была поговорка горцев: «Если нет быка, запрягай теленка». Она могла бы стать эпиграфом для всей советской деревни тех лет.
Летом того года колхозный мастеровой Слесаренко на месте гибели Ганюты поставил трехгранную пирамидку, а на вершине установил пятиконечную звездочку и покрасил ее в красный цвет. Кроме нас, хуторян, никто не знал о ее назначении. Долго колхоз носил это имя, пока в послевоенное время не объединили все четыре станичных и два хуторских колхоза в один, названный именем XXII партсъезда.
Много сменилось за те годы председателей, и только один в довоенное время оставил в памяти хуторян хорошее воспоминание, хотя и он руководил не более трех лет. Его прислали из соседней станицы Сторожевой. Был он в ту пору молод и грамотнее наших хуторских его сверстников.
Имел хозяйственную хватку. Его руководство совпало с созданием в стране МТС (машинно-тракторных станций). Районное начальство было занято механизацией сельского хозяйства и упустило контроль над колхозами, чем и воспользовался наш новый руководитель. На первом колхозном собрании он огласил свои задумки, и колхозники его поддержали. За два года он решил построить на ручье свою электростанцию, которая ночью освещала бы хуторские дома и фермы, а днем функционировала как мельница. Построили радиоузел с радиоточками в каждой хате, колхозный клуб, баню, коровники, свинарник, птичник. Все это требовало огромных затрат, но он призвал строить методом субботников, привлекая все население на изготовление кирпича и самана, на создание плотины для гидротурбины. Звенья строителей возводили стены, крыши, вдоль улиц ставились столбы-опоры для проводов. Энтузиазм был невероятный. Люди не считались ни со временем, ни с мозолями на руках.