«В людях»
1-го сентября 1933,года отец и мать отвезли меня в станицу Исправную «в люди». Я много раз смотрел наш замечательный кинофильм «Уроки французского». Он, как и роман «Поднятая целина», передал жизненные коллизии, сопряженные с проживанием у родственников и знакомых в трудные голодные годы на «своих харчах». Разница только в том, что моя учеба проходила в период всеобщего голода, вызванного коллективизацией, а тот парнишка голодал в тяжелом послевоенном голодном году. Я жил у родственников, а он у знакомых. Он умел зарабатывать «мелочишко» в «стукалочку» на молоко, а я и это не умел, да у нас и не играли в эту игру.
В станице Исправной имелась семилетка. Директор школы Лобачев Никита Васильевич, ознакомившись со справкой об окончании начальной школы в хуторе Новоисправненском, определил меня в один из двух параллельных пятых классов. Все школьные классы были полнокомплектными, по 35–40 человек. Это была именно та школа, которую построил приказчик землевладельца, Мамонтова еще до революции. Здание имело шесть больших классных комнат, учительскую, кабинет директора и широкий коридор. Помещение было очень высоким, с такими же огромными окнами и дверями. Оно и поныне верно служит управе местной администрации станицы, как и второе помещение — бывшее атаманское правление, в котором размещается теперь станичная поликлиника. Только металлическая кровля за сто с лишним лет начала давать протечки, и оба здания перекрыли шифером. Теперь она снова перекрыта, но уже оцинкованным железом.
Из двенадцати выпускников начальной школы только нас двоих определили в пятый класс. Дмитрий Власов выдержал полуголодную жизнь у родичей только одну неделю и, прибыв на выходной к родителям, больше не вернулся к занятиям в школе. Я остался один из хуторян в семилетке. Пару месяцев я жил у тети Феодосии, потом они решили переехать на хутор, и я перешел к дяде Афанасию, у которого были два сына: Володя, на два года старше меня, и Николай, мой ровесник, ходивший в то время во второй класс. Кроме детей, в доме проживала их мать, тетя Лукерья, и дед Онуфрий. Сам дядя Афанасий сторожил за станицей пруд и колхозный сад. Задумывался ли я тогда о том, что меня ожидает в тех условиях станичного голода? Вряд ли. В выходные дни его сыновья навещали отца и удили там пескарей, а я в субботу брал пустой мешок с двумя порожними кувшинами и спешил в путь за двенадцать километров на свой родной хутор к родителям в надежде насытиться на неделю.
Видя мое истощение, мать просила бросить учебу, как сделали остальные. Все мои прежние одноклассники были старше на три-четыре года и уже работали в колхозе погонышами. Я решил терпеть и продолжать учиться. Короткие осенние и зимние дни пролетали быстро. В снег и дождь, в летнюю жару и осеннюю слякоть я должен был идти на хутор в родной дом по субботам, а на следующий день с поклажей возвращаться обратно. Уже при выходе из станицы наступали сумерки, потом темнота. Два километра южнее станицы дорога проходила под скалой «Пронеси, господи», справа под крутым обрывом шумела река. Иногда в темные ночи дорогу я находил на ощупь. Конечно, как все дети, я боялся волков, которых было достаточно в близлежащих урочищах. Случалось, что дома я оказывался в полночь и остаток ее проводил в глубоком сне на печке, а утром завтрак с семьей и новые сборы в обратный путь. В мой дорожный мешок засыпали небольшое ведро картофеля, перевязывали его веревочкой, во второе отделение вкладывали два кукурузных чурека и кусочек сала. В руку давали кувшин простокваши или молока. Вот и весь мой недельный рацион. Обратный путь бывал всегда тяжелее из-за ноши за плечами и в руках. Моему возвращению в станице всегда были рады. Все доставленное мной поедалось сообща за пару дней. Потом оставалось надеяться на школьные завтраки.
Директор школы понимал, что может быть большой отсев учащихся в связи с недоеданием, поэтому по своей инициативе решил подкармливать нас во время большого перерыва с запасов, полученных со школьного огорода, на котором мы выращивали картофель, кукурузу и подсолнечник. Из подсолнечника давили растительное масло, которым сдабривали вареный картофель, а из молотой кукурузы иногда готовили оладьи. Вот и получали мы по две-три картофелины и лепешку. Многие сумели выжить в то лихолетье только благодаря этим бесплатным школьным горячим завтракам в большую перемену, в том числе и я.