Он стоял перед унитазом, глядел в него и пытался расслабить мышцы, чтобы пописать. Это было адское мучение: он отчаянно хотел, но ничего не получалось. Наконец сердце его стало стучать медленнее и наступило долгожданное облегчение. Наблюдая, как струится моча, он осмысливал последний акт трагедии, выпавшей на их долю. Очевидно, поход в кино в Обане, которого они все так долго ждали, не состоится. Может быть, предположил он, к следующим выходным настроение отца улучшится и он даже забудет про скандал. Но по опыту Томми знал, насколько это маловероятно. Отец не забывал.
(И впоследствии, конечно, эти слова часто приходили ему в голову: «Можешь нахуй забыть о кино на следующей неделе». Означали ли они, что он уже тогда все спланировал? Узнать невозможно.)
Подойдя к раковине, Томми представил, как расстроится Никки из-за кино. Он знал, что был причиной катастрофы. Но и мать тоже, ведь она не уступила отцу, хотя должна была, а вместо этого стала с ним спорить и довела до белого каления. Томми яростно тер руки и думал, что всякому очевидно, как глупо она иногда себя ведет. Так что гнев Томми был обращен на самого себя и на мать, и потом он всегда помнил об этом: что хотя он и винил во всем себя, но еще больше он винил ее.
7
На следующее утро Малькольму позвонил Дейви Макфи. Малькольм мыл на кухне тарелки и сковородку после вчерашнего ужина, а Томми ел овсянку за столом.
Малькольм пошел в прихожую и снял трубку.
— Зайдешь сегодня стаканчик пропустить, Малькольм? — сказал Дейви без предисловий.
Бар располагался в крошечной гостинице Лит-ты, закрывавшейся на зиму. Но бар работал для местных, во всяком случае, если позвонить Россу Джонстону, который им заправлял, и предупредить, что придешь (неприятным следствием этого была необходимость пить с ним). Все давно уже перестали смеяться над Малькольмом за то, что он выпивал дай бог полпинты эля. «Малькольм у нас не выпивоха», — говорили они друг другу, и это уже стало просто утверждением, а не критикой.
— Я сегодня останусь дома, — ответил Малькольм.
— Давненько мы тебя не видели.
— У меня… — Он сам не знал, почему колеблется; Дейви уже должен был знать. — У меня тут Томми гостит.
— Так приводи его, — предложил Дейви. — Ты знаешь, ему будут рады, — а потом добавил: — Тут есть люди, которые бы не прочь на него посмотреть. Что из него выросло.
Малькольм выслушал это молча. Он подумал, что большинство действительно испытывает к Томми теплые чувства, даже, можно сказать, участие, так что дело было в самом Малькольме.
— Я немного выдохся, Дейви, — отказался он. — В другой раз приду.
— Ты говоришь так, как будто тебе девятый десяток, а не седьмой, — усмехнулся Дейви. — Ну ладно, приходи в другой раз. С Томми, хорошо?
— Хорошо, — согласился Малькольм.
— Как он, кстати?
— Нормально.
— Женат?
— Нет.
— Слыхал, он в Лондоне живет.
— Да, — подтвердил Малькольм.
— Далеко он забрался, Томми Бэрд. — Дейви задумчиво помолчал и добавил: — Он был милым мальчиком.
Малькольм не знал, что на это ответить. Он полагал, что Дейви имел в виду до того, потому что мало кто назвал бы Томми милым после.
— Что ж, — сказал напоследок Дейви, — передавай ему привет. От всех нас.
— Передам, Дейви. Спасибо.
Малькольм положил трубку и вернулся на кухню. Он знал, что Томми не станет спрашивать, кто звонил: он уже усвоил, что племянник неукоснительно следит за соблюдением личных границ, и своих собственных, и Малькольма. Но, сам не зная почему, возможно, просто чтобы что-то сказать, он произнес:
— Это был Дейви Макфи. Помнишь его?
Томми нахмурился.
— Вообще-то нет. Извини.
— Он водил школьный автобус. Когда ты был ребенком. Не помнишь?
Лицо Томми прояснилось.
— А-а-а-а, да. Он был всегда очень приветлив с нами.
— Он спрашивал, не хотим ли мы пойти в бар при гостинице. Я сказал, не сегодня. — Вдруг Малькольм вспомнил, что Томми не пьет, что он завязал, что, возможно, у него даже была зависимость. — Нам вообще необязательно туда ходить, — промямлил он.
— Ты можешь пойти, Малькольм, — заявил Томми. — Само собой. Не нужно из-за меня отказываться от своих привычек. Я не хочу тебе мешать.
— Это не моя привычка, — ответил Малькольм, которому стало смешно и немножко обидно оттого, как Томми представляет себе его жизнь. — Это просто выпивка. Я все время с ними встречаюсь, с Дейви и остальными. От половины из них я бы и хотел сбежать, да некуда.
— Ну еще бы, — сказал сухо Томми. — Мы же на острове. — Он помолчал и добавил: — Вы говорили по-гэльски.