— Если бы только мы сказали, когда тебе было восемь, что тут нет твоей вины, — вздохнул Малькольм.
Томми пожал плечами.
— Я бы не стал слушать.
— Нам нужно было переехать. После того что случилось. Хизер предлагала это сделать, но я был против. Я ошибался. Надо было увезти тебя отсюда.
— Это бы все равно нас преследовало, — возразил Томми.
Малькольм снова попытался найти какие-то слова, чтобы помочь Томми, но не нашел. Невозможно было извиниться за прошлое. Наконец он произнес:
— Я и правда знаю, что такое чувство вины, Томми.
— У тебя нет причин винить себя.
— Я должен был тебя защитить, — сказал Малькольм. — Это же мой брат.
— Ты не знал.
— Потому что и не пытался узнать. — Он замолчал, пытаясь упорядочить мысли. — В этом было что-то… не то. Я должен был заметить. Это бросалось в глаза.
Томми покачал головой:
— Надо забыть об этом.
— Может быть. Но это трудно, так ведь?
Томми устало потер глаза.
— Да. — После паузы он добавил: — Ты прочел отчет следователя целиком?
— Он меня с ним подробно ознакомил, там, в Обане, — ответил Малькольм. — И у меня есть письмо, в котором все изложено. Хочешь на него посмотреть?
— Нет. Не думаю, — Томми немного поколебался. — Что там написано?
— Только факты. Как они были убиты и где. Результаты вскрытия. Полицейское заключение и так далее. Что твой отец убил твою маму, Бет и Никки, а потом сам себя. Там не написано почему, хотя кое-что сказано про денежные проблемы.
— Это не причина, — отрезал Томми.
— Я знаю.
Томми отставил от себя остывающий чай.
— Нет никакой причины на самом-то деле. Кроме него самого. Он и был причиной.
— Да.
— Я все думаю, каким он был спокойным весь тот вечер. До того как это случилось. У нас была курица на ужин, — Томми запнулся. — Но кто знает, может, и это ложная память? Только я уверен, что помню, какой он был спокойный. Не было никакого предупреждения, во всяком случае, которое можно было бы тогда заметить. Мне кажется, он все очень тщательно спланировал. Намного заранее.
Малькольм кивнул. Джон был именно таким человеком.
Некоторое время никто из них ничего не говорил.
— Я спрятался, — повторил Томми. — Я спрятался, а их убили.
— Да, — ответил Малькольм. — И слава богу, что ты это сделал.
6
Когда Джон пришел на кухню с ружьем, Катрина удивилась собственной реакции: она не была потрясена. Видимо, она уже давно знала, сама не осознавая, что дело этим кончится. Конечно, он ее убьет.
— Ты сука, — «говорил он, и голос его, произносивший такие дикие слова, был очень тихим. Но Катрина была рада, что он хотя бы не кричит. У нее на руках сидела Бет, Никки смотрел телевизор в гостиной, а Томми был наверху. Она не хотела, чтобы они испугались.
— Ты блядская сука, — сказал ее муж. — Ты думаешь, можешь просто так уйти? Шлюха. Забрать моих детей? Ты, сука.
«Ох, — подумала Катрина со странным спокойствием. — Нужно было быть более осмотрительной. Интересно, давно ли он знает? Несколько дней, а может, и недель. Но он не подавал виду, даже за ужином полчаса назад. Это так на него похоже».
— Дай я передам Бет Никки, — произнесла она.
— Стой, где стоишь, блядь.
Ладно. Катрина очень нежно посадила Бет на пол.
— Ну вот, любовь моя, — сказала она. — Посиди пока здесь.
Она думала, что Бет будет протестовать, но она не стала. Даже не попыталась опереться о дверцу шкафа и встать, а просто сидела на месте, широко раскрыв глаза, и легонько трогала маму за ногу.
Джон не выглядел обезумевшим, как можно было бы себе представить. Он выглядел как обычно. Руки, державшие ружье, не тряслись. Катрина понимала, что ее собственное удивительное хладнокровие — следствие крайнего ужаса. Как только она увидела ружье, она перешла от простого страха в какой-то полумир, где никогда раньше не была; это был как будто внетелесный опыт.
— Джон, пожалуйста, положи ружье, — проговорила она. — Что бы я ни сделала, прости меня. Я от тебя никогда не уйду. Ты мой муж.
— Врешь! Ты не уйдешь, потому что я тебе не дам этого сделать, блядская ты сука.
Ничего хорошего. Катрина это знала. В одно мгновение она увидела всю историю их отношений, как она заблуждалась насчет него, но она и сама была в этом виновата. Она ждала чего-то от него и замечала только то, что соответствовало ее представлениям, взятым из воздуха. Она хотела силы и видела ее там, где была только ужасающая слабость. Человек, за которого она вышла замуж, был плодом ее безумного воображения. Но все-таки в первую очередь это был замысел Джона. Он ее заманил, и она считала, что в этом был настоящий расчет. Он увидел ее и понял, что может из нее сделать, он смотрел намного дальше, чем Катрина. Но если она была обманута, то лишь потому, что сама хотела обмануться.