В своих комментариях краткого пересказа Юстина историк Вальдемар Хекель подводит итог: «Так что истинной целью истории о том, что Александр относился к персидским пленным с уважением, была демонстрация его сдержанности, а также попытка предотвратить скандал, который мог бы разразиться по причине смерти царицы».
Об этой самой «прекрасной царице своего времени» Плутарх говорит словами Александра: «Никто не может сказать, что я видел жену Дария, желал ее увидеть или хотя бы прислушивался к тем, кто рассказывал мне о ее красоте».
Однако Курций утверждает, что Александр однажды ее видел, а Диодор приводит небольшой диалог, который произошел между ними. Курций добавляет, что, узнав о кончине Статиры, Александр сам «нуждался в том, чтобы утешиться, чем чтобы утешить других». Александр отреагировал так, как если бы умер один из его родственников, рассказывает Курций. И царь Дарий немедленно заключил, что Александр был замешан в смерти его жены, приказав пытать Тириота, который принес ему эту новость. Мы никогда не узнаем в полном объеме правду о влечении Александра к Статире, и даже если оно не было сексуальным, его глубокая скорбь стала достойной причиной упоминания имени царицы Статиры в списке женщин Александра.
В Гиркании, на южном побережье Каспийского моря, Александра в 330 году до н. э. посетила легендарная царица амазонок Фалестрис, также известная как Минития. Диодор Сицилийский описал этот эпизод: однажды к Александру Македонскому явилась царица Фалестрис со словами: «Я пришла иметь от тебя ребенка, так как из всех мужчин ты совершил наиболее великие подвиги, а среди женщин нет выше меня по силе и храбрости».
Однако Плутарх предполагает, что она встретила Александра позже, в 329 году до н. э., возле реки Яксарт в Центральной Азии. Она проехала 200–600 миль, чтобы встретить Александра.
«Платье амазонок не закрывает всего тела, — пишет Курций. — Левая сторона обнажена до груди. […] Одна грудь сохранена, чтобы кормить ребенка женского пола, правая выжжена». Глаза Фалестрис изучили тело Александра, и она нашла, что оно равно его славе, продолжает Курций. И будучи в полном вооружении, она просто умоляла Александра предоставить себя ей для того, чтобы зачать ребенка. Они провели как пара тринадцать дней (об этом пишут и Юстин, и Диодор), пока Александр «удовлетворял ее страсть», хотя мотивации и инициативы было гораздо больше у Фалестрис, чем у Александра (Курций).
Фалестрис ушла, когда посчитала, что точно забеременела. Однако финал этого события неизвестен. И более критичные источники эту историю не подтверждают. «Аристобул, секретарь Александра Харет, Птолемей, Антиклид, Филон Фиванский, Филипп из Феангелы, а также Гекатей Эретрийский, Филипп Халкидский и Дурид Самосский утверждают, что это выдумка», — рассказывает Плутарх. Известно высказывание Лисимаха, бывшего соратника Александра и в дальнейшем царя Фракии, когда эта история была ему пересказана: «А где же я был тогда?»
Впрочем, что это мы все о женщинах… В 330 году до н. э. персидский аристократ Набарзан сдался на милость Александра, при этом сделав ему щедрый дар — прекрасного евнуха Багоя.
Набарзан был одним из трех убийц царя Дария III, однако Багой упросил Александра помиловать Набарзана за его преступление. Курций дает довольно подробное описание Багоя: «Юноша-евнух в расцвете юности и красоты, которого любил Дарий, вскоре полюбил его и Александр».
Багой был рядом с Александром на протяжении его восточных походов, об этом упоминал Арриан, потом в Индии. Багой «приобрел привязанность Александра благодаря своему телу». Однако персидский сатрап-узурпатор Орсин отказался оказывать почет евнуху, заявив, что он не желает относиться с уважением к «шлюхам» и мужчинам, «пороком уподобившихся женщинам». Курций описывает Багоя как «презренного любовника», указывая, что тот продолжал интриговать против Орсина «даже в момент страстных и постыдных переживаний». В результате Александр Орсина казнил.
Плутарх тоже подтверждает связь Александра с евнухом и рассказывает о событии, имевшем место в Гедросии в конце 325 года до н. э., когда их союз был одобрен армией. «Македоняне принялись рукоплескать и кричать, чтобы царь поцеловал Багоя; они не успокоились до тех пор, пока Александр не обнял и не поцеловал его».
Следующим в ряду привязанностей Александра идет Эксципин, он был «молодым человеком, которого он (Александр) приблизил к себе из-за цветущей его юности» (Курций). Курций сравнивает его с другом Александра Гефестионом, говоря, что Эксципин соперничал с Гефестионом в красоте, однако ему не хватало очарования последнего, потому что он был менее мужественным. В этом тексте Курций называет Эксципина «conciliatus» — что может обозначать как «друга», так и «любовника», и эта утонченная игра слов открывает широкие возможности для намеков.