Мы с Джимми снова отправились за дровами, которые побросали. Только мы подобрали их, как услышали крик Бена, оставшегося в лагере, и быстро обернулись. Наш друг носорог выезжал из воды.
Мы опять побросали дрова и побежали к лагерю, но спешить было незачем. Дружище не хотел получать новую трепку. Он сделал большой крюк к востоку, чтобы объехать нас стороной, и устремился к холмам.
Мы приготовили завтрак и поели, держа оружие под рукой — где есть один зверь, там непременно будут и другие. Рисковать не было смысла.
Мы поговорили о нашем госте, и так как его надо было как-то назвать, то мы окрестили его Элмером. Причины для этого не было никакой, просто так показалось удобным.
— Вы видели колеса? — спросил Бен, и мы сказали, что видели. Бен облегченно вздохнул.— Я думал, мне мерещится,— пояснил он.
Но сомнений относительно колес не было. Все мы заметили их, это подтверждали и следы, четко отпечатавшиеся на песке пляжа.
Однако мы затруднялись сказать, что из себя представляет этот Элмер. Если судить по колесам, то это машина, но у него были качества и не свойственные машинам: например, он, как живое существо, задумался, за кем из нас бежать, за Джимми или за мной; он злобно бросился на упавшего Бена; он проявил осторожность, обойдя нас стороной, когда выехал из моря.
Наряду с этим были и колеса, и явно металлическая шкура, и вмятины от взрывов, которые разорвали бы любое, самое большое и свирепое животное в клочья.
— У него и того и другого понемногу,— предположил Бен.— В основном это машина, но с некоторыми качествами живого существа — что-то вроде старой девы, которую ты придумал, чтобы объяснить поведение Прелести.
Разумеется, могло быть и так. Впрочем, тут годилось почти любое предположение.
— Может, это силикатовая жизнь? — тут же предположил Джимми.
— Не силикатовая,— уверенно сказал Бен,— Металлическая. Любая форма силикатовой жизни при прямом попадании рассыпается в пыль. Один вид такой жизни найден много лет назад на Тельме-V.
— Нет, это в основном не живое существо,— сказал я,— У живого существа не может быть колес. Колеса, кроме особых случаев, обычно изобретаются лентяями для передвижения. Элмер может быть только, как сказал Бен, специально созданной комбинацией машины и живого существа.
— И значит, здесь есть разумные существа,— сказал Бен.
Мы сидели вокруг костра, потрясенные этой мыслью. За многие годы поисков найдена лишь горстка разумных рас, но в общем их уровень развития не очень-то высок. Разумеется, среди них никто не обладает таким разумом, который позволил бы создать что-либо подобное Элмеру.
До сих пор в исследованной части Вселенной человека не превзошел никто. Никто не мог сравниться с ним по интеллекту.
А тут — совершенно случайно — мы свалились на планету, на которой увидели признаки существования разума, равного человеческому... и, может быть, даже превосходящего его.
— Меня беспокоит одно,— сказал Бен,— Почему Прелесть не проверила это место, перед тем как приземлиться? Наверно, она хотела бросить нас здесь и улететь. Но, видно, ей все же пришлось подчиниться закону, согласно которому робот не может нанести вреда человеку. А если она следует этому закону, то, прежде чем она покинет нас, ей придется... хочешь не хочешь, а придется — убедиться в том, что нам не угрожает никакая опасность.
— Может, она свихнулась? — предположил Джимми.
— Только не Прелесть,— возразил Бен.— Мозг у нее работает, как швейцарские часы.
— Знаете, что я думаю? — сказал я.— Я думаю, Прелесть эволюционировала. Это совершенно новый тип робота. В нее накачали слишком много человеческого...
— А она и должна быть очеловеченной,— заметил Джимми.— Иначе она не справится со своими задачами.
— Дело в том,— сказал я,— что робот, очеловеченный до такой степени, как Прелесть, уже не робот. Это что-то другое.
Не совсем человек, но и не робот. Что-то среднее. Какой-то новый непонятный вид жизни. И за ним нужен глаз да глаз.
— Интересно, она все еще дуется? — спросил Бен.
— Конечно дуется.
— Мы должны пойти, дать ей нахлобучку и вывести ее из этого состояния.
— Оставь ее в покое,— сердито приказал я.— Нам остается одно — игнорировать ее. Ей оказывают внимание, вот она и дуется.
И мы оставили ее в покое. Больше делать было нечего.
Я пошел к морю мыть посуду, но на этот раз взял с собой оружие. Джимми пошел в лес поискать ключ. Полудюжины банок воды, которыми снабдила нас Прелесть, не хватит навечно, а мы не были уверены, что потом она выдаст еще.
Впрочем, она нас не забыла, не вычеркнула полностью из своей жизни. Она дала Элмеру вздрючку, когда тот слишком разошелся. Меня очень тешила мысль о том, что она поддержала нас, когда дело было табак. Значит, есть еще надежда, что мы как-нибудь поладим.
Я присел у лужи в песке и, моя посуду, думал, какая потребуется перестройка, если когда-нибудь все роботы станут такими, как Прелесть. Я уже видел появление Декларации прав роботов, специальных законов для роботов, лобби роботов при Конгрессе, а поразмышляв еще, совсем запутался.
В лагере Бен натягивал палатку, и я, вернувшись, помог ему.
— Знаешь,— сказал Бен,— чем больше я думаю, тем больше мне кажется, что я был прав, когда говорил, что Прелесть не может оставить нас, пока мы на виду. Простая логика: она не может взлететь, потому что мы стоим перед ней и напоминаем ей об ответственности.
— Ты клонишь к тому, что кто-нибудь из нас должен все время быть поблизости от нее? — спросил я.
— В общем, да.
Я не спорил с ним. Что толку спорить, верить, не верить? У нас не то положение, при котором можно позволить себе совершить глупую ошибку.
Когда мы натянули палатку, Бен сказал мне:
— Если ты не возражаешь, я немного пройдусь за холмы.
— Берегись Элмера,— предупредил его я.
— Он не осмелится беспокоить нас. Прелесть сбила с него спесь.
Он взял оружие и ушел.
Я побродил по лагерю, наводя порядок. Кругом были мир и спокойствие. Пляж сверкал на солнце, море было гладким и красивым. Летали птицы, но никаких признаков других существ не было. Прелесть продолжала дуться.
Вернулся Джимми. Он нашел ключ и принес ведро воды. Потом он стал рыться в припасах.
— Что ты ищешь? — спросил я.
— Бумагу и карандаш. Прелесть не могла забыть про них.
Я хмыкнул, но он был прав. Будь я проклят, если Прелесть не приготовила для него стопы бумаги и коробки карандашей.
Он устроился под грудой ящиков и начал писать стихи.
Вскоре после полудня вернулся Бен. Я видел, что он взволнован, но не стал тотчас расспрашивать.
— Джимми наткнулся на ключ,— сказал я.— Ведро там.
Он попил и тоже сел в тень под груду ящиков.
— Я нашел! — сказал он торжествующе.
— А разве ты что-нибудь искал?
Он взглянул на меня и криво улыбнулся:
— Элмера кто-то сделал.
— И ты так прямо пошел, как по улице, и нашел...
Бен покачал головой:
— Кажется, мы опоздали. Опоздали на три тысячи лет, если не больше. Я нашел развалины и долину с уймой могильных холмов. И несколько пещер в известняковом обрыве над долиной.
Бен встал, подошел к ведру и снова напился.
— Я не мог подойти поближе,— сказал он,— Элмер караулит.— Бен снял шляпу и вытер рукавом лицо,— Ходит взад-вперед, как часовой. Видел бы ты, какие колеи он проложил за многие годы, проведенные на этом посту.
— Так вот почему он на нас напал,— сказал я,— Мы вторглись на охраняемую территорию.
— Наверно.
В тот вечер мы все обговорили и порешили, что надо выставить пост для наблюдения за Элмером, чтобы изучить его повадки и часы дежурства, если таковые были. Нам было важно узнать, что можно предпринять в отношении руин, которые охранял Элмер.
Впервые человек столкнулся с высокой цивилизацией, но пришел слишком поздно и — из-за дурного настроения Прелести — слишком плохо снаряженный, для того чтобы исследовать хотя бы то, что осталось.
Чем больше я думал об этом, тем больше распалялся и наконец пошел к Прелести и изо всех сил стал стучать по ней ногами, чтобы привлечь ее внимание. Никакого толку. Я орал на нее, но она не отвечала. Я рассказал ей, что тут заваривается. Говорил, что мы нуждаемся в ней,— ведь она просто обязана нам помочь, для этого ее и создали. Но она была холодна.