Не прошло и трех минут, как Брэди вернулся. Хмель с него как рукой сняло. Замерев у входа в палатку, он с торжественной серьезностью воззрился на Уоррена расширенными от увиденного глазами и сказал:
— Он себя порешил.
Это была истинная правда: доктор Джеймс Г. Морган лежал у себя в палатке с перерезанным горлом. Разрез был сделан с таким профессионализмом, что сразу выдавал работу хирурга.
Около полуночи поисковая партия привела Фолкнера.
Уоррен устало оглядел его: парнишка явно напуган. Бессистемно блуждая во тьме, он исцарапался, скулы его побледнели.
— Он увидел наши огни, сэр,— доложил Пибоди,— и поднял крик. Вот мы его и нашли.
— Спасибо, Пибоди. Увидимся утром. А сейчас я хочу побеседовать с Фолкнером.
— Да, сэр,— кивнул Пибоди,— Я рад, что мы его нашли.
«Жаль, что у меня людей вроде него — раз, два и обчелся,— подумал Уоррен,— Ну, Брэди — тот давний космопроходец; Пибоди — старый армейский вояка, да еще Гилмер, поседевший в походах интендант,— и все. Только на этих троих и можно положиться; остальные — просто сопляки».
Фолкнер изо всех сил старался стоять по стойке «смирно» и не горбиться.
— Видите ли, сэр,— попытался объясниться он,— дело было так: я увидел жилу…
— Вы, несомненно, знаете, мистер Фолкнер,— перебил его Уоррен,— что в экспедиции действует правило: никогда не уходить в одиночку; никому и ни при каких обстоятельствах не позволительно ходить без сопровождения.
— Да, сэр, я знаю…
— А вы понимаете, что остались в живых только благодаря какой-то невероятной причуде судьбы? Вы бы непременно к утру замерзли, если только туземцы не добрались бы до вас прежде.
— Я встретил туземца, сэр. Он меня не тронул.
— Значит, вам сверхъестественно повезло. Не часто у туземца не найдется лишней минутки, чтобы перерезать человеку горло. В предыдущих пяти экспедициях они убили целых восемнадцать человек. А их каменные ножи, уверяю вас, оставляют прескверные рваные раны.
Уоррен подтянул к себе экспедиционный журнал, распахнул его и сделал аккуратную запись, вслух сказав:
— Мистер Фолкнер, за нарушение внутреннего режима вы на две недели лишаетесь права покидать территорию лагеря. Кроме того, на этот срок вы прикомандированы к мистеру Брэди.
— К мистеру Брэди, сэр? К коку?!
— Так точно. Он вас приставит к делу. Вероятно, вам придется ходить по дрова, помогать ему по кухне, выносить мусор — словом, пока что вы будете у нас на легких работах.
— Но меня отправили в эту экспедицию заниматься геологическими изысканиями, а не прислуживать на кухне.
— Истинно так,— признал Уоррен,— Но вместе с тем вас сюда прислали при условии, что вы будете подчиняться определенным правилам. Вы же сочли уместным нарушить эти правила— в результате чего я нахожу уместным немного поучить вас дисциплине. У меня все, мистер Фолкнер.
Фолкнер с одеревенелым выражением развернулся и направился к выходу.
— Да, кстати,— бросил ему вслед Уоррен,— забыл сказать: я рад, что вы вернулись.
Фолкнер промолчал.
Уоррен было вскинулся, но тут же расслабился вновь. «В конце концов — какая разница? — промелькнуло у него в мозгу,— Через несколько недель и мне, и Фолкнеру, и всем прочим будет на все глубоко наплевать».
А утром к нему первым делом заявился капеллан — Уоррен еще сидел на краю койки, натягивая брюки. Несмотря на пыхтевшую возле письменного стола печурку, в палатке было довольно прохладно, и Уоррена била дрожь.
Капеллан с ходу очень точно и по-деловому изложил цель своего визита.
— Мне казалось, что надо переговорить с вами на предмет заупокойной службы по нашему дорогому усопшему товарищу.
— По какому еще дорогому усопшему товарищу? — спросил дрожащий Уоррен, натягивая ботинок.
— Ну конечно же, по доктору Моргану!
— Ах да! Да, по-моему, его надо похоронить.
Капеллана это слегка шокировало.
— Я просто не ведаю, имелись ли у доктора религиозные убеждения, какие-либо предпочтения на сей счет.
— Весьма сомневаюсь,— ответил Уоррен.— На вашем месте я бы упростил службу до минимума.
— Именно так я и полагал поступить,— согласился капеллан,— Пожалуй, произнесу несколько поминальных слов и простую молитву.
— Да, обязательно помолитесь,— сказал Уоррен.— Теперь нам очень нужны ваши молитвы.
— Простите, сэр?
— О, не обращайте внимания! Я просто витал в облаках, вот и все.
— Понятно,— кивнул капеллан.— И еще, сэр: быть может, вы имеете понятие, что заставило его так поступить?
— Как — так?
— Что заставило доктора совершить самоубийство.
— Ах, это! Наверное, просто неустойчивая психика.— Уоррен закончил шнуровать ботинки и встал.— Мистер Барнс, вы человек духовного звания, и притом лучший из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Быть может, у вас есть ответ на вопрос, который меня тревожит.
— Ну, почему же я…
— Что бы вы сделали,— осведомился Уоррен,— если бы внезапно узнали, что жить вам осталось не больше двух месяцев?
— Ну, полагаю, продолжал бы жить почти как всегда — разве что, пожалуй, уделял бы побольше внимания своей душе.
— Весьма практичный подход. И, по-моему, самый здравый из возможных.
Капеллан пристально вгляделся в лицо Уоррена.
— Не хотите ли вы сказать, сэр…
— Садитесь, Барнс. Я включу печку пожарче. Вы мне нужны. Искренне говоря, я никогда особо не ратовал за то, чтоб ваш брат богослужитель участвовал в экспедициях. Но, наверное, бывают случаи, когда без вас просто не обойтись.
Капеллан сел.
— Мистер Барнс,— продолжал Уоррен,— этот вопрос я вам задал не из праздного любопытства. Если Господь не сотворит чуда, через два месяца мы все будем покойниками.
— Сэр, вы шутите?
— Вовсе нет. Вакцина непригодна к употреблению. Когда Морган надумал ее проверить, слать весточку на корабль было слишком поздно. Потому-то он и покончил с собой.
Говоря это, Уоррен вглядывался в лицо капеллана, но тот даже не вздрогнул.
— Честно говоря, я не собирался вам об этом сообщать. И больше никому говорить не намерен — по крайней мере пока.
— К этой мысли нужно привыкнуть, сжиться с нею,— произнес капеллан,— могу сказать по себе. Быть может, вам следовало бы сообщить остальным, дать им возможность…
— Нет,— отрезал Уоррен.
Капеллан воззрился на него.
— Так чего же вы ждете, Уоррен? На что надеетесь?
— На чудо,— ответил тот.
— На чудо?!
— Несомненно. Вы ведь верите в чудеса. Вам положено в них верить.
— Право, не знаю. Разумеется, кое-какие чудеса случаются — хотя назвать их чудесами можно лишь в переносном смысле, и порой люди придают им гораздо большее значение, чем они того заслуживают.
— Я не настолько наивен,— охрипшим голосом возразил Уоррен.— Чудо заключается в том, что туземцы — такие же гуманоиды, как и мы, но ни в каких прививках не нуждаются. И еще возможность чуда заключается в том, что только первые из высадившихся на Ландро людей пытались выжить без помощи прививок.
— Ну, раз уж вы об этом заговорили,— подхватил капеллан,— то чудом является и то, что мы вообще оказались здесь.
Уоррен бросил на него быстрый взгляд.
— Вот именно. Скажите-ка, как по-вашему, зачем мы здесь? Должно быть, так назначено судьбой. Или это необъяснимая игра таинственных сил, ведущих человечество по уготованному ему пути?
— Мы здесь затем,— отчеканил Барнс,— чтобы продолжить работы, начатые предыдущими изыскательскими партиями.
— И эстафету подхватят новые партии, которые придут вслед за нашей.
— Вы забыли,— заметил капеллан,— что все мы умрем, а к отправке новых экспедиций на смену поголовно погибшим относятся с большой неохотой.
— А вы,— возразил Уоррен,— забыли о чуде.
Основательно покопавшись в папке с бесчисленным количеством копий отчетов предшественников, Уоррен нашел нужный — отчет психолога, принимавшего участие в третьей экспедиции на Ландро — и углубился в чтение.