- Ким, да ты что?! – инкуб уставился на него в изумлении. – Ты же сам маг!
- Я?!
- Ну, да!.. Я вижу такие вещи. Ты маг, но твоя сила совсем не похожа на мою или Эммы, Юноны и Иоанна. Она какая-то... Нет, не могу объяснить, – он развел руками.
- Маг... – пробормотал Ким и отвернулся. Может, и не пригрезились ему тогда странные слова целителя?
- И еще, Ким... – в уголках губ Габриэля заиграла улыбка. – Вовсе ты не из-за культурного шока срываешься. Ревнуешь просто... Это нормально.
- Вот еще! – взвился молодой человек. – Ревную! С чего?! Эмма не моя собственность! Она свободна в своем выборе. И уж тем более, от каких-то обязательств передо мной.
- Свободна, - кивнул инкуб. – Но это не значит, что тебе легко эту свободу ей предоставить. Так же, как и ей – тебе.
- Да нужна мне эта свобода!
- Как и ей. Она тебя любит, Ким. И ты ее любишь.
- Ой, вот только этого не надо! – вызверился Ким. – Какая любовь, Габриэль?! Мы знакомы всего ничего! И все наше знакомство – один сплошной стресс и неразбериха! Такие обстоятельства, кого хочешь, в объятия друг другу кинут. Генка бы сказал, как это в психологии называется. Мы просто цепляемся за симпатию, которая возникла сразу, что не удивительно – у нас много общего, ищем в ней опору в этом безумии. А что будет, когда все закончится? Что вообще может быть?! Мы в разных мирах живем!
Габриэль молча выслушал эту отповедь, пожал плечами и прошелся по комнате. Ким, взвинченный нахальными предположениями кубра, смотрел в сторону, но поймав пластику движения краем глаза, уже не смог оторвать взгляд. В душе нарастало восхищение. Эммой. Этот парень определенно стал ее шедевром. На мгновение Ким даже позавидовал тому, что сам не умеет так двигаться, но тут же отмахнулся от этого глупого чувства. Габриэль тоже не умеет. Кажется, Эмма называла это мобильным трансфигурантом. И все же инкуб выглядел до невозможного органичным. Наконец он остановился. Покосился на молодого человека и вздохнул.
- Сами разберетесь, - заявил неопределенно. – Просто прими, как данность, что я никогда не стану испытывать к Эмме никаких чувств, кроме дружеских. Как и она ко мне. Я не каннибал, питаться ее жизненной силой не хочу и не буду, в зависимость она не попадет.
- Да знаю я! – поморщился Ким, но Габриэль словно и не услышал.
- Эмма нужна мне, но не больше, чем ты. Вы – мое будущее, обещанная мне вечность. И я рад, что вы оба оказались достаточно симпатичны, чтобы эта вечность не показалась мне бесконечным кошмаром. Вам предстоит совершить великие дела, и я тот, кто станет вашей опорой. Ты пока не понимаешь этого. Даже Эмма не понимает. Но, хотите вы того или нет, а нам придется доверять друг другу. И друг на друга надеяться.
- Габриэль, я действительно не понимаю. Подозреваю, и не смогу понять в силу ограниченности своих знаний о магии.
- Да брось! – отмахнулся инкуб. - Здесь не в магии дело. А знания эти ограничены не только для тебя. Я знаю больше. Точнее, я, по идее, знаю все – во мне ведь заключены знания целого умершего мира. Вот только вспомнить это «все» никак не могу, - он развел руками, потом задумчиво продолжил: - Но иногда срабатывают ассоциации, мелькают какие-то образы. Паутины, или боги – без разницы, как назвать – выдают вам обоим информацию порционно. Они опасаются, что обремененные многими знаниями вы станете бояться допустить ошибку. А сейчас почти все зависит от вашей свободы выбора. Думаю, мои знания блокированы по той же причине. Но Бездна не может полностью закрыть от меня память материнского мира. Наверное, когда я окажусь в твоей реальности, я смогу вспомнить еще больше.
- А ты и туда намылился? – фыркнул Ким.
- Ты еще не понял? – удивился Габриэль. – Как ты думаешь, зачем Эмма приходила к тебе, зачем понадобилось, чтобы ты пришел сюда?
- Я... я не знаю... – растерялся Ким. – Я так понял, что Аква освободила фантом Морганы. А Эмма...
- Все просто. Вы оба должны понять и почувствовать друг друга. Нельзя нести в новый мир только что-то свое. Нужна гармония обоих начал. А если не будет понимания, не будет и гармонии. Мне тоже нужно побывать и там и там, чтобы потом вплести доверенные мне знания в эту гармонию, не нарушая ее. Нам всем необходимо проникнуться. Тебе, мне, Эмме... Потом, наверное, будет кто-то еще. Но главное – мы, - он замялся, покосился на недоуменную гримасу собеседника и виновато спросил: - Я очень сбивчиво объясняю?