И Ким представил. Представил очень четко, как бы он программировал графику искривления пространства, как заставил бы объект двигаться в нужном направлении.
- Запусти вирус в их атаку, - пропищал гремлин. – Тогда я смогу ее перенаправить.
Строки команд поплыли перед глазами, как на мониторе. Киму показалось, что от напряжения он вот-вот потеряет сознание. И вдруг все кончилось. Охнула Эмма. Что-то невразумительное и недоуменное рыкнула Бесказия. Растерянно хекнул Габриэль. Восторженно выругалась Юнона. Куда-то опять испарились сущности. Пошатнувшись, молодой человек все же заставил себя снова взглянуть на подраненного оборотня. Ничего хорошего он не ждал, полагая, что драконид с одним крылом уже давно рухнул вниз и растерзан Воинами Раскола. В небе действительно никого больше не было.
А у подножия горки, едва держась на ногах, стоял незнакомый парень. Был он бледен и вид имел измученный. Правая рука бессильно свисала вдоль тела, почти по всей длине покрытая жуткими волдырями ожогов, местами даже обугленная. Юнона, отпихнув остальных, понеслась по скату вниз. Через несколько секунд она уже обнимала незнакомца за плечи, мягко уговаривая его сесть на землю. Ким растерянно повернулся к Эмме, но прежде, чем ведьма успела что-то сказать, снова прогремел голос драконицы.
- А говорил, что не маг! Да ты полон сюрпризов, иномирец!
- Я? – растерялся молодой человек.
- Ну не я же! Мы, драконы, не колдуем, - гигантский глаз весело подмигнул. Но Бесказия тут же подобралась, словно прислушиваясь к чему-то. – Рассвет начнется через пару минут. Наши вводят в бой резерв. Проклятая мерцалка все еще в лапах этих негодяев. Вам приказано двигаться в арьергарде отряда Винченцо Светоносного.
- Опять в арьергарде! – зло выплюнула Эмма.
- Да вот я думаю, - невинно пророкотала драконица, - такие сильные маги – и в тылу. Неправильно это.
- Есть предложения? – тут же заинтересовалась рыжая ведьма.
- Ну... – задумчиво протянула Бесказия, - могу подкинуть и куда поближе... Если не боитесь.
- Вот еще! – Габриэль шагнул вперед, вскочил на ограждение и легко перепрыгнул с него на спину дракону.
- Ух! Люблю таких! Которые долго не раздумывают! – обрадовалась драконица и покосилась на Кима и Эмму.
- А как же я? – донесся снизу голос Юноны. – Я же не могу его оставить!
- Вот и не оставляй, - отозвалась Эмма и тоже влезла на перила горки. – А мы к тебе подмогу пришлем, как только сможем.
- Я уже вызвала, - подтвердила Бесказия.
«Ну вот... Теперь я еще и на драконе полетаю!» - мелькнуло в голове у Кима, когда он вслед за Эммой запрыгнул на бронированную спину ящера. А потом мысли кончились, потому что летать на боевом драконе это совсем не то же самое, что летать на ректорском ковре.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Межмирье продолжало жить по своим законам. Если бы оно было способно знать, оно бы знало, что есть кошка. Но изнанка миров не обладала знаниями. Она лишь хранила информацию обо всех существующих мирах. Ей не было дела до того, что не так давно исчезли из ее естества последние отзвуки некогда великой реальности. Как не было дела и до того, появится ли на свет еще одна. Ведь когда ее появление станет неизбежным, здесь, в нигде и никогда, запечатлится все, что связано с новым миром. Сразу или по частям – не имело значения, ведь времени в межмирье не существовало тоже.
Кошка не постигала законов изнанки миров. Она была всего лишь кошкой, живущей инстинктами. Ей не было дела до того, как полумир реагирует на чуждую магию пришельцев – она сама была магией, но магией естественной, отголоски которой давно стали плотью от плоти этого несуществующего места. Пришельцы интересовали кошку только потому, что с ними можно было поиграть. Если бы кошка умела думать, она бы подумала, что именно заставило этих двоих так бурно реагировать на встречу. Если бы у кошки было чувство юмора, она посмеялась бы над тем, как нервно и болезненно эти двое отзываются на проявления межмирья.
Кошка и полумир не соотносились друг с другом, не желали друг друга знать и постигать. Существуя в разных плоскостях ирреального, где по определению не могло быть ни пространства, ни времени, они и сами находились за пределами бытия и причинно-следственных связей множественной Вселенной. Случайные же потеряшки, бродившие вслепую по несуществующим путям изнанки и вовсе никак не могли повлиять на то, что произошло, когда кошка прыгнула.
Зверь еще лишь пробовал гигантскими крыльями упругость светового мельтешения, а межмирье содрогнулось, пронзенное внезапным вторжением. Если бы у изнанки миров были чувства, она бы не любила тоннелей, которые разумные время от времени прокладывали между реальностями. Но у изнанки не было чувств, она не могла противиться чужой настырной воле, а потому лишь наращивала буферы вокруг прогрызенных в самой ее сути стационарных проходов. Но каждый новый прокол сотрясал саму сущность полумира, позволял реальности вторгнуться туда, где ничего реального нет.