Позже, уже во время более обстоятельной экскурсии, которую Клавдия Карловна провела для него, Юноны и Иоанна, кубр вдруг понял странную вещь: искренне восхищаясь красотой города, созданного без помощи магии, он чувствовал, что ему не хватает эмоционального фона, девушки-жабы.
Вот мы с тобой о звездах говорим,
Не думая, что сами не горим.
Но греем души возле тех немногих,
Кто носит чистый звездный свет внутри.
Почему-то в тот раз строки незабвенного Шахефа, привычно всплывшие в памяти, показались насмешкой. Габриэль остро почувствовал, что не ему греться у очага, и это было грустно.
И вот теперь квартерон пытался соотнести рассказы Кима о друге, восторженные и трепетные отзывы о возлюбленном Шурочки со стоящим перед ним человеком. И это – предел женских мечтаний? И ладно бы, о красоте здесь не могло идти и речи. Габриэль уже смирился с тем, что люди хоть и придают ей значение, но все же не принципиальное. А смирившись, научился видеть за внешностью большее. Вот это самое большее он и пытался разглядеть сейчас в хитрых и показавшихся недобрыми глазах Гены. Чисто внешне тот казался совсем уж запредельным страшилищем. В старом мире Ткачихи Судеб таких убивали просто из жалости. Если у самих не хватало мужества застрелиться.
Кубр нехотя протянул руку боксеру и покосился на девушку-жабу. В глазах у девчушки читалась нежная забота. Казалось, она готова в любой момент наплевать на весь мир и всех, кто относится к ней с искренним теплом, и бросится на помощь этому чудовищу. Сам же Гена, похоже, и вовсе не замечал существования превращенной в человека жабы. Габриэль нахмурился.
Почему-то ему вспомнилась Верса – девушка, упорно добивавшаяся внимания могущественного Жреца лет пять назад. Тогда Габриэль был уверен, что Версу интересуют только его положение и деньги. Некоторое время он развлекался с ней, благосклонно принимая восхищение, в которое ни на грош не верил. А потом его стало раздражать, что девица все глубже пыталась влезть к нему под кожу, позволяла себе время от времени решать за него, что для него же лучше, и даже намекала, что неплохо было бы пригласить ее в гости. После очередного каприза на тему «Я даже до сих пор не знаю, как ты живешь!», Габриэль заявил, что она никогда этого и не узнает, и велел больше не попадаться ему на глаза. Верса выполнила приказ – покончила с собой.
Тогда это удивило и разозлило квартерона, показалось нелепой и глупой демонстрацией. Он не мог поверить в то, что такая красавица, как Верса, всерьез увлеклась уродом Жрецом. Но вот сейчас во взгляде Шурочки он читал то, что иногда мелькало в глазах суккуба, и удивлялся собственной слепоте. Впервые он подумал, что когда-то допустил роковую ошибку, отверг то, о чем всегда мечтал, в чем заведомо себе отказывал. И ему стало больно и страшно. Откуда-то из глубин сознания, сметая здравый смысл и давно установленные барьеры, поднялось бессмысленное, но всепоглощающее желание помочь этой девочке, защитить ее, дать ей то, чего она заслуживает на самом деле. Габриэль и сам не мог бы объяснить, о каких дарах и жертвах идет речь, но приди кому-нибудь в голову остановить его, уничтожил бы не задумываясь.