Валентина растерялась. Кубр словно в открытой книге, читал по ее лицу. В свою бытность Жрецом, таинственным и уродливым, но сильным и властным главарем процветающей банды, ему довелось видеть немало подобных женщин. Хищных, уверенных в себе, идущих к цели по головам. Такие не распыляются. А сейчас квартерон заставил Валентину на миг забыть о Киме. Да, он еще не привык к тому, какое впечатление производит на женщин, но уже учился этим пользоваться. И сейчас совесть его совершенно не мучила.
- Благодарю, - пропела она, наконец, рассматривая Габриэля с новым интересом. – А вы давно знаете Кима?
- Не очень. Но как профессионал он произвел на меня сильное впечатление.
- Вы партнеры?
- Ну что вы! Я бизнесмен, а не программист. Ким всего лишь выполняет для меня заказ. Сложный заказ. А поскольку нам нужно многое обсудить, а ему все время приходится мотаться по каким-то делам, Ким любезно предложил мне пожить несколько дней у него. Так остается больше времени для совместной работы.
- Несвойственное для него гостеприимство, - хмыкнула Валентина.
- Я очень хороший заказчик, - рассмеялся Габриэль. – А что касается Шурочки, то она милая девочка и охотно показывает мне достопримечательности города, когда Ким занят другими делами.
Инкуб искусно уводил женщину от задуманного ею разговора на другие темы, перетягивал внимание с Кима на себя. Это было противно, но неожиданно легко. Когда квартерон посмотрел на часы и, извинившись, сообщил, что ему пора уходить, на лице незваной гостьи отразилась смесь разочарования и удивления. Час пролетел в беседе ни о чем. Она ничего не выяснила, ни на шаг не приблизилась к цели настроить хоть кого-то против Эммы. Валентина даже имени ее упомянуть не смогла!
А Габриэль уже быстрым шагом, не оборачиваясь, двигался к выходу. Он был доволен собой. И испытывал тайную радость от того, что не позволил женщине наговорить гадостей о Шурочке. И от того, что скоро снова ее увидит. Кубр очень надеялся, что девушка согласиться поехать вместе с ним, Кимом и Эммой в Англию. Он еще никому не рассказывал, что заказал для нее билет на тот же рейс.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Межмирье недоуменно приглядывалось к охоте. Кошка, которой нет, которую полумир не желал знать, но уже не мог просто пропускать сквозь себя, тоже перестала скользить, ни на что не влияя. Теперь она использовала все текущие, искривленные, острые и запутанные формы для засад, погони и нападения. Кошка наслаждалась страхом мышей. Изнанка миров подыгрывала кошке, отождествляя себя с крадущимся хищником.
В этом блуждании друг в друге ни межмирье, ни крылатая тварь не желали ощущать ничего, кроме добычи. Тождественные и антагонистичные, они стали единым смыслом – охотой. То, что для кошки было инстинктом и игрой, неожиданно оказалось для изнанки бытия способом осознания причин: боли, изменений, запечатления и выбора.
Добыча была чужда и агрессивна. От нее хотелось избавиться, вытолкнуть за пределы бесконечного течения не-времени. Полумир не знал понятий воздаяния, наказания, награды, но привык отдавать каждому, кто проникал в него, столько же, сколько брал сам. Он сдирал кожу и ломал кости любому, кто пронзал его по собственной воле, а самых прытких, разрывающих ткань не-бытия незаживающими ранами тысячелетий одаривал вечностью не-жизни. Лишь едва уловимый аромат запечатления оставлял на изнанке миров никогда не угасающие следы реальностей, дерзнувших быть. Но прежде чем раствориться в себе бликом воспоминания о боли и радости, межмирье на краткие мгновения позволяло себе осознавать существ.
Поэтому, когда зверь слизнул с нигде искру зова, полумир тоже вздрогнул и потянулся к тому, кому нужна была кошка. Потянулся из не злого и не доброго, но любопытства. А грифошка всеми вибриссами ощутила открытую дорогу к интересному. И рванулась посмотреть, кто зовет ее на этот раз.
Странный, странный… Он не был похож на тонкую девочку, что открылась до этого, приняла, пропустила через себя, сопереживала. О нет! Этот был ловцом – сильным и страшным. Но он не желал плохого. Он дарил веру и надежду. Поймать – значит отпустить. К хозяйке! Это было главным в его посыле, в его желаниях. И кошка захотела быть пойманной, плененной этим… Кем? Разум не так давно обнаруживший прелесть осознания не мог найти объяснения странному существу за гранью не-реальности. Оно было древним, чуждым, неприемлемым. Оно было родным, схожим, понимаемым. И оно также нуждалось в ласке и тепле, как сама крылатая тварь.