Тепло исчезло. Скрипнул стул. Но прошло еще несколько минут, прежде чем Шурочка смогла открыть глаза. Габриэля не было. А на столе стояли блинчики с кленовым сиропом – ее любимые.
ИНТЕРЛЮДИЯ 9
Изнанка миров застонала от очередного прокола. Неугомонные разумные снова что-то создавали, вечно живая Вселенная множилась и развивалась, и им не было дела до бесконечного ничто и никогда. Никто не мешал межмирью сжаться и затаится в предчувствии боли. Напуганные маги растеряли друг друга, убегая от кошки. Наигравшийся зверь мирно подремывал, делая вид, что его ничего не интересует.
Полумир облегченно вздохнул, ощутив воздействие того странного существа, что чуть было не отняло новую запечатленную. Существо было мудрым, от него тянулась различимая лишь изнанке миров пуповина к старому, давно забытому проходу. Уже разрушающемуся проходу, а значит, реальность, в который он вел, умерла. Если бы межмирье могло делать логические выводы, оно содрогнулось бы от ужаса и предвкушения. Потому что гибель одного мира всегда означает рождение другого.
Мгновенный спазм прокола оказался почти неощутимым. Зато сразу же зазвенел натянутой струной зов, такой сильный, что крылатая тварь, только что, казалось бы, крепко спавшая, взметнулась отпущенной пружиной, одним рывком поглотив половину не-расстояния до нового прохода. Изнанка миров дрогнула, закружилась вихрем, стремясь не отпустить, поймать. Но, не лопни осколками смеха и страха зов, ничего бы у нее не вышло.
Если бы полумир умел удивляться, он удивился бы. Если бы умел пугаться – пришел бы в ужас. Трехцветный зверь шел на зов совсем не так, как прежде. Кошка больше не скользила сквозь межмирье, не соотносясь с ним, как это делали все прочие. Но она и не повторяла безумных изгибов не-пространства, как во время охоты, когда изнанка сама соотнесла себя со зверем. Более того, тварь не спала, а лишь притворялась, внимательно отслеживая несуществующими чувствами малейшие изменения ничто. И анализировала их. Полумир был бы потрясен, узнай он, что зверь не только спрогнозировал зов, но и заранее вычислил, как поведет себя межмирье.
Сама же кошка как раз вдруг обнаружила в себе способность и удивляться, и пугаться. Более того, она была раздражена тем, что странный похожий-непохожий не успел облечь зов в слова. Ей хотелось их услышать. Потому что теперь она понимала не только интонацию, но и смысл. А еще крылатая тварь испытала обиду. Хозяйка была там, в проходе, но думала не о ней, своей любимице, и не ей радовалась. Кто-то другой, сильный и властный, но почему-то родной и понятный вызвал восторг встречи. И был он настолько важен, что хозяйка даже не вспомнила о грифошке.
Кошка недовольно заворчала, но злиться почему-то не хотелось. Хотелось разобраться. Это было новое и странное желание. Грифон покатал его на языке, покрутил перед глазами невнятными формами полумира. Не осознал. И все же разозлился – на межмирье с его законами. Мыши больше не интересовали кошку, она открыла охоту на ничто в никогда, которое пыталось ее удержать. И, пожалуй, осмыслить, чего зверь категорически не м
* * *
Нет, и как это называется?! Нам утром в Англию лететь, на Бардси выдвигаться, а все разбежались! Киму клиент позвонил, встретиться попросил. А когда же, если не сегодня? Габриэль слинял, пока мы отца с Юноной в Барнаул провожали. Куда – непонятно. Позвонил только и сказал, что ему надо. Зачем, почему – потом, мол, объяснит. Даже Шурочка только руками развела, а с ней он обычно планами делится. Впрочем, вроде не расстроилась, а даже обрадовалась – убежала по магазинам. Что-то ей там приглянулось, а кубра таскать с собой постеснялась. Клавдия Карловна дела закончила и домой ушла. Ей сегодня внука из школы забирать. Генка... ну о Генке и говорить нечего. Он вообще из своей комнаты почти не выходил с тех пор, как из больницы выписался. Только на обследования. И не пускал к себе никого, кроме папы и Фионы. Точнее, королева вообще у него обосновалась. Даже Юнону завело: как это, притащил ее мой родитель в чужой мир ремеслу обучать, и вдруг это самое ремесло ей не показывает, сам лечит. Но тут что-то папа и Генка редкостное единодушие проявили – категорически отказались подпускать мою неугомонную подружку к процессу. Юнона посопротивлялась, конечно, но против дракона не попрешь: Фиона лично запретила ей соваться.
Зато из-за этого самого процесса, в который больше никто вовлечен не был – ну, разве что еще Ким иногда, в качестве шофера до клиники и обратно – мы хоть что-то посмотреть успели. Точнее, хоть что-то – это про нас с Юноной. Шурочка с Габриэлем из музеев не вылезали все пять дней. Габриэль же эстет. А тут еще без магии все – диковинка. По-моему, ему начисто крышу сорвало. И Шурочку заразил своим увлечением. Хотя Клавдия Карловна говорила, что здесь и пяти недель не хватит, чтобы все увидеть. Да, наверное, и сейчас инкуб рванул по еще нехоженым туристическим тропам. Ну и ладно.