Их посадили почти в центре зала за круглый, дорого накрытый стол. Горянова, оглядевшись по сторонам, поняла, что попала на вечеринку для всех богатых старпёров города. Лилька смотрелась виноватой и уже раз пятнадцать попросила прощения у Дарины и обещала, что в следующий раз… Но еда была отменной. Особенно порадовали пресные крекеры с черной икрой, суп-пюре из крабов и рыбные нарезки всех сортов (тетя Резенской явно любила морепродукты). Так что Даринка решила не обижаться. Правда, ей уже хотелось потанцевать, но зажигать под Глюкозу и её красивую попу, от которой плачет Европа, не блазило. Посидев ещё немного, Даринка со скуки решила удалиться. Тихонечко из дамской комнаты вызвав такси, она послала эсэмэску Лиле, что её срочно просят вернуться домой, и спустилась вниз, решив подождать машину на воздухе.
Но, видимо, сегодня был не её день! Где-то внутри Горянова предполагала, что на этом празднике жизни она вполне может встретить одно знакомое пафосное создание, но всё-таки, угадывая в нём нерушимые основы хорошего вкуса, думала, что Истомин сумеет избежать этого, как говорили в пушкинскую пору, mauvais ton.
Почему она сейчас подумала о нём? Даринка не знала, но встретить его не хотела ни в коем случае. Словно ей перед ним было стыдно, словно он всё-всё понял про неё за эти несколько встреч. И хорошее, и плохое. В общем, его она видеть сейчас не хотела. Но…
Истомин стоял на порожках с невероятно огромным букетом цветов в одной руке и сосредоточенно укладывал другой карту от сигналки во внутренний карман легкого кашемирового пальто оттенка латте. Наконец ему это удалось, и мужчина развернулся, чтобы, судя по всему, войти. Увидев Горянову, он удивленно присвистнул, откровенно и с удовольствием скользя взглядом по её слишком открытым в этом экстремальном мини ногам. Даринка сделала вид, что не заметила его наглого разглядывания, и, улыбнувшись во все тридцать два зуба, пропела:
- Альгис Саулюсович! Вы как всегда неотразимы! – и она вернула ему наглый, оценивающий взгляд. – Знала, что вы не сможете пропустить это средоточие поистине великолепного вкуса! Екатерина Николаевна для гостей расстараться изволили. Сегодня вечером сам Николай Викторович Басков поет, Народный артист РФ! Восторг! Вам понравится! «Шарманка», «Гранада», «Прощай любовь» и другие песни вашей юности! Не пропустите!
Истомин искренне рассмеялся:
- Спасибо, Даринела Александровна! Но вы, похоже, лучше меня владеете данным музыкальным материалом. Я в своей юности слушал Цоя, Чижа, Агату Кристи, Наутилус и БГ.
На это даже Даринка не нашлась, что сказать, могла бы появиться нехорошая пауза, но тут телефон зазвучал на вызов. Девушка вежливо кивнула Истомину, прощаясь, показывая всем видом, что у неё неотложный звонок, и быстро спустилась по ступеням.
А новости были неутешительными: на Грибоедовской случилась авария и поток стоял плотно. На вопрос водителя, будет ли она ждать, Даринка ответила утвердительно. Но потом попутно обзвонила ещё несколько такси, и все они предлагали машины примерно через двадцать-тридцать минут, так как центральные улицы, ведущие к клубу, были перекрыты из-за вечерних ремонтных работ (город стоически готовился к чемпионату мира по футболу и аврально приводил дороги в порядок). В другой раз Даринка вполне нормально добралась бы до дома на общественном транспорте. Но чудесные туфли на высоких тонких каблуках от Серджио Росси не были предназначены для дальних походов по вздыбленным от старости тротуарам любимого уездного города. Поэтому Горянова всё-таки решила подождать такси, но оставаться у клуба не хотелось, и она направилась в ближайший скверик, благо он располагался за углом дома метрах в пятидесяти.
В воскресенье поздним вечером там было малолюдно. Листва только-только начинала облетать, подсветка выгодно оттеняла появившееся осеннее разноцветие, и во всём воздухе было разлито странное безмолвие и умиротворение. Философское спокойствие опустилось и на Даринку. Тревоги и поражения сегодняшнего дня показались такими мелкими и незначительными, что она самой себе улыбнулась. И сразу захотелось не домой, а под крылышко к Ване. И только она подумала о нём, как всё в окружающем пространстве словно изменилось – появилось такси, которое по неведомым дорогам объезжая центр, в три счета довезло её до пименовского дома. Она даже не успела позвонить, а он уже распахнул дверь, с радостной улыбкой втягивая её в квартиру и тут же целуя.