- Вы так всегда разговариваете с начальством?
Горянова, невозмутимо продолжая трапезу, равнодушно покачала головой:
- Нет! Эта вежливая форма приберегается мной исключительно для общественных мест. В личном общении у нас преобладают все оттенки великолепной нецензурной брани.
- Оригинально!
- Хотите и с Вами тоже буду так общаться?
- Нет! – засмеялся Истомин.- Предпочитаю старую добрую классику. Для нервов, знаете ли, полезно. А о чём Роман Владимирович с вами говорил, если не секрет? Что это за пренеприятное, с вашей точки зрения, известие? – поинтересовался он, разрезая рыбу на мелкие кусочки и отправляя в рот.
- А? Это? –Горянова захрустела французским багетом. – Да повышают меня, с обязательной ссылкой в Воронеж.
- Надолго?
- Пока вроде на год. А там, кто его знает? Да я ещё не согласилась! Думаю!
- Большой проект?
- Огромный! И я – главная! Представитель заказчика с неограниченными полномочиями.
Истомин присвистнул:
- Кто так доверяет?
- Самвел Тимурович.
-Серьезный человек! Он абы с кем не работает. Это признание, Даринела Александровна, посильнее потанинского гранта! И если вам интересно мое мнение, то надо однозначно ехать!
- Не все так просто…
Он оторвался от еды и снова очень внимательно посмотрел на неё:
-Боитесь оставить своего мальчика одного? – понимающе свел брови Истомин. – О, женщины!
Даринка дернулась.
- Простите, – тут же совершенно серьёзно извинился он. – Не хотел язвить, но не думал, если честно, что для вас личные отношения приоритетней работы. Только не для вас!
- Что, у меня на лбу написано несмываемыми рунами великолепное слово «карьеристка»? – сделала попытку обидеться.
- Есть такое дело! – сейчас Истомин был сама серьезность. – Только с одной поправкой – карьеристка действует расчётливо, Даринела Александровна, а вы просто любите свою работу и делаете её замечательно. Это я могу сказать совершенно очевидно! Знаете, я тут недавно специально по вашему объекту у нас на заводе документацию сверял. Так вот, у вас расхождения сделанного с заявленным нет вообще. Ноль процентов. Вы выполнили ровно то, что прописали в ТЗ, и даже по сантиметрам уложились. За всю свою предпринимательскую деятельность такую немецкую педантичность встречаю впервые.
- Ой! Спасибо! – Горянова от удовольствия даже порозовела.
- Так что, мне жаль будет, если вы упустите такую серьёзную возможность для роста. Да и уверен, что вам понравится боевая обстановка и новые места и люди. А мужчина…– он как-то так опять, по-своему, по-истомински улыбнулся, – мужчина, если чувствует, что это его женщина, а не просто удобная, легко заменяемая субстанция, подождёт. Мы, если действительно любим, не изменяем. Просто не тянет на другую. К тому же есть самолет. Два часа, и вы дома!
- Успокаиваете? – тихо поинтересовалась.
- А вы ждете от меня чего-то другого?
- Нет! Спасибо!
Они доели обед и расплатились каждый за себя. Истомин даже успел попрощаться и начал натягивать свой дафлкот, когда Даринка сказала:
- Жаль, что вы успели переодеться.
Он, недоумевая, свёл брови.
- В смысле?
- Ну, я хотела бы вблизи рассмотреть ваше пальто от Crombie, всё-таки английская классика. А то совершенно пропустила утреннее развлечение.
Он замер, явно не представляя, о чём говорит Горянова…
Даринка почувствовала неладное, но всё ещё продолжала:
- Да я про сегодня утром… Наш офис, ваша крутая бээмвешка, английское пальто, и страстная блонди у вас в руках и на губах…
- Что? Кто?
Даринка осеклась, увидев совершенно отчётливо, что Истомин действительно не понимает, о чём идет речь. Или притворяется? Нет! Не похоже! «Офигеть, – подумала она, – а Лилька-то, лицедейка херова, такую историю разыграла!»
И сказала вслух:
- Нет, ничего. Простите. Я что-то перепутала, – и продолжила осторожно, – но всё-таки, давайте с сегодняшнего дня перейдем на ты.
- А что так? За что ж такая милость? – усмехнулся великолепный мужчина