Он вдруг губами сократил расстояние между ними, впиваясь в её рот страстно и требовательно, прижимая её к себе, стараясь максимально раствориться в ней. Он целовал её безудержно, и Горянова также отвечала ему, совершенно не испытывая стыда и мук совести. Ведь она знала, что продолжения не будет… Его руки скользили по её телу, рождая непроизвольную, сладкую дрожь.
Разгоряченный, тяжело дышащий, он, наконец, оторвался от неё и теперь старался что-то судорожно разглядеть у неё на лице. И не находил.
- Почему? – спросил он, всё ещё не выровняв дыхание.
- Что? – не поняла Даринка.
- Почему ты не моя?
Горянова нервно хмыкнула, не желая отвечать, но он требовательно повторил, чуть тряхнув её:
- Почему ты не со мной, Дарина?
- Тебе не понравится мой ответ, Альгис…
- И всё же…
- Помнишь, как мы познакомились? – осторожно спросила Горянова, смотря ему прямо в глаза.
- Такое не забывается, – улыбнулся Истомин.
- Тогда я повторюсь: просто ты мне не по зубам, Альгис! Преследование, азарт, манипулирование и бурный секс на полу – это всё не ко мне. Мне же нужно будет всё время тебе соответствовать, так ведь? Ходить с тобой к нужным людям, врать, говоря комплименты мерзким подлецам, а всё это вот у меня где, – и она провела пальцем по шее. – А ты охотник по сути. И будешь в вечном бою. И все бабы всенепременно будут это чувствовать и вешаться на тебя… Да и не это главное…
Истомин недоумевающе смотрел на Горянову.
- Но ведь я нравлюсь тебе!
- Нравишься… – не стала она отрицать и продолжила: – но… я не врала тогда, в кафе. Я ведь скучная провинциальная барышня, которая просто хочет тепла, верности и тихих вечеров перед телевизором. Ты сможешь быть счастливым со мной, сидя вечерами перед телевизором, Альгис? – и она горько усмехнулась, когда он застыл, не зная, что ей ответить. – Не сможешь! – верно интерпретировала Горянова его молчание. – Ты будешь вечно таскать меня куда-нибудь, заставишь выучить второй, третий иностранный, завалишь меня какими-то новомодными хобби, и я обязательно потеряюсь среди всего этого изобилия… А я не хочу потерять себя…
- И это всё? Это твоя отговорка? – Истомин не мог поверить в происходящее.
- Это не отговорка… – прошептала Горянова. – Это я… без прикрас и экивоков… И другого ответа не будет… И продолжения не будет… Уходи…
Истомин хотел что-то ещё сказать, но Горянова вывернулась из его рук и молча указала рукой на выход. Через несколько секунд хлопнула, закрываясь, входная дверь, и Истомин уже не слышал, стремительно спускаясь по ступенькам, как она сердечно, с большим искренним чувством пожелала ему во след:
- Доброй дороги, Альгис…
Глава 30
Ночью Горянова почти не спала, всё думала, взвешивала на весах свои сомнения и страхи и лишь часа в три угомонилась. Утром она, первым делом, кинулась к телефону, но Ванечка не отвечал. Хотя, как это частенько раньше бывало, после ночной он крепко спал почти до полудня. «Ничего, – подумала Даринка, – всё равно вечером встретимся и поговорим. За этот день всё уляжется, как надо!» И с такими мыслями поехала на работу. Вернее, не поехала, а пошла: её разлюбимая кореянка взбрыкнула и отказалась заводиться на морозе, шутка ли, на градуснике все минус двадцать пять. Так что Горянова потеплее укутала нос в свой умопомрачительный английский шарф из шерсти тех самых пасторальных овечек с родословной, ведущей свой век от незабвенной Елизаветы-девственницы, и пошагала до стоянки общественного транспорта. Высокие каблуки впивались в выпавший снег, делая походку девушки весьма неоднозначной, но компенсируя это удвоенной согревающей энергией, которая выделялась за счет дополнительных истеричных телодвижений.
В общем, в то утро Горянова вспомнила, что значит быть простым пиплом, не испорченным наличием личного транспорта.
- Горяныч, ты герой! – вынесла вердикт Завирко, хохоча над рассказом Даринки о том, как она, расталкивая локтями плотно сложившуюся публику, ворвалась-таки в маршрутку номер пятнадцать и раза два, а то и три дала по ребрам какому-то самоубийце, пожелавшему протиснуться мимо неё и потащившему за собой её трехметровый английский шарф.
- Вот, Горянова, – подвела итог Завирко, – во избежание страшных жертв среди мирного населения нашего городка, становись скорее английской королевой и разъезжай себе на карете, нечего аристократическими замашками простой люд смущать.