- Привет, – просто сказала она остолбеневшей Горяновой, – Савёлов сказал занимать это место, надеюсь, оно и правда ничьё?
-Привет, – кивнула Даринка и сразу с места в карьер: – значит, Альберт Иванович не преувеличивал, ты реально будешь руководить продажкой?
- И как ты себе это представляешь? – фыркнула Резенская.
- В смысле?
- В том самом! У вас ведь Поливанцева в декрет ещё не ушла. Да и как-то без опыта сразу руководить, это не по мне.
Даринка сделала неопределённое выражение лица: мол, как скажешь, а сама реально удивилась. Уж очень эта курица была похожа на нормального человека. Может, она и не курица вовсе?
- Что в мире происходит?! – изумилась Даринка себе под нос тихо, так, чтобы новенькая не слышала.
Но вскоре рутина дел закружила. Правка, звонки, согласование макетов, коммерческие предложения. Выездов сегодня не намечалось: сдача трёх проектов будет через месяц, да и Лешка всё время звонил, держа Даринку в курсе. В общем, сегодня был один из невероятно спокойных бумажно-офисных дней. Иногда Горянова отрывалась от бумаг, чтобы с удивлением констатировать: Лилечка работает, задаёт вопросы старожилам по существу, пьёт кофе вместе со всеми, во время сплетен молчит, но слушает внимательно и смеётся там, где надо. Изучать такой феномен времени особо не было, но Горянова к концу дня вынуждена была признать: не всё то говно, что от говна рождается. Лиличка Резенская Даринке понравилась.
Вечером наконец появился Савёлов и вместо того, чтобы по обычаю подойти и пофлиртовать с Горяновой, сразу устремился к столику у окна. Это не осталось не замеченным добрым коллективом, и Олька, та еще язва, со смешком выдала:
- Всё, Горянова! Слазь с пьедестала! Кончилось твоё время! У нас теперича, как у Маяковского, – всё к Лиличке.
- Ой! Как задела, как задела! – не осталась в долгу Даринка.–Пойду напьюсь капучино с горя! Ты со мной?
- А то как же! Друг познаётся в … Нет, друг просто познаётся!
И две девчонки, подхватив сумки, хохоча и подкалывая друг друга, направились в кафе.
- Ну, колись! – выпытывала Олька Завирко причину внезапного охлаждения Савёлова, дожидаясь попутно карамельного латте с фирменными эклерами. – Не мог Роман вот так тебя вдруг не заметить! Он же по тебе слюни уже пять лет, что ты у нас тут пашешь, пускает. А тут раз – и к новенькой переметнулся. Тебе даже не кивнул! Нонсенс!
- Оль, ну какие знаки внимания! Мы с ним так, стебались только. Он ну максимум меня мог в щёчку чмокнуть или там …
- Что он мог и что он себе позволял, мы все видели! Не нужно ля- ля! Слюнями исходил, все признают, а то, что не трогал, так ведь и у него понимание есть, на тебе сразу жениться надо, ты у нас девчонка хоть и бойкая, но правильная, семейная… а он на свободе только себя мужиком и чувствует. Поэтому особо руки не распускал. Но мы все знали, что это только до поры до времени. Если б ты, Горянова, хоть единым словом… Да ладно. А вот то, что он на тебя реально обижен сейчас, тут к бабушке не ходи! Так что сообщи-ка мне во всевозможных подробностях, что там на приёме у мэра нашего произошло! Быстро!
Даринка долго думала, в капучино уже и пенка осела, наконец решилась:
- Меня, Оль, парень мой встречал. А Савёлов его нищим бруталом обозвал.
- И давно у тебя парень? – Олька обиженно засопела.
- Давно, – призналась Горянова, – год уже.
- Едрить твою кочерыжку! И ты молчала! Подруга называется! Боялась, что отобью?
- Нет, – буркнула Горянова, – просто понимаешь, Оль, он совсем другой, чем мы, чем я. Он молчаливый, спокойный. Ему всё равно, во что он одет, что ест. Он совсем не амбициозный. Для него день прошел – и хорошо!
- Работает кем?
- Сварщиком на заводе…
- Ого! Горянова, ты реально до рабочего класса упала…
- Вот видишь, – поморщилась Даринка, – даже ты, Оль, и та уже губы скептически поджала. Все с ума словно посходили. Рабочий класс… Он что, теперь не человек? Или мы все должны априори только в олигархов влюбляться? Вот я поэтому и молчала. Малодушно, знаю, но веришь, всем и каждому объяснять, что Ваня самый лучший…