Я провела рукой по намокшему меху шубы. Да… погода не новогодняя. Лучше было бы, конечно, надеть пуховик. Его и мочить не жалко, и удобнее в нем, но шикарное платье от Панкратовой никак не вязалось с обыденной одежонкой. Шуба у меня, конечно, не норковая, но очень ладная, будто специально на меня сшитая. Одеваясь дома, я представляла, как небрежным движением плеч сброшу ее на руки Елены… Впрочем, сбросить не удалось… Да и где теперь та Елена…
Такси остановилось.
– Пробка… – односложно пробасил таксист, приятный седовласый мужчина.
Я посмотрела в окно. В ярком свете праздничной новогодней иллюминации было видно далеко вперед. Вся улица действительно была запружена машинами. Похоже, мы остановились надолго. Впрочем, это даже хорошо. Хоть какая-то иллюзия деятельности: я еду навстречу судьбе и всего лишь пережидаю пробку. В номере отеля без Буся мне было бы очень неуютно. Он собирался приехать к одиннадцати. Пока до встречи с ним – уйма времени. Когда мы встретимся, первым делом он, конечно же, потащит меня в постель. Хочется мне этого или нет, он даже не удосужится спросить, поскольку уверен, что я только и жду соития с ним. Впрочем, я еще не встречала мужчин, которые не были бы уверены, что все женщины в любой миг и час готовы к совокуплению. Именно с ними. С другими-то, может, и не готовы и не хотят, а с ними, такими мачо, – всегда и сразу.
Был ли Бусь мачо? Внешне – да: высокий, огромный, но не грузный, а подтянутый, с легкой, стремительной походкой. Он понравился мне сразу, когда я увидела его в первый раз в фирме отца, куда зашла за лекарством от мигрени, которое папочка для меня купил в Штатах. Бусь в этот момент читал какие-то бумаги, сидя в отцовском кабинете за столом для переговоров. На его руке блестело обручальное кольцо, но я огорчилась этому не слишком. Люди, живущие бизнесом, ревностнее, чем представители других социальных слоев, придерживались определенного дресс-кода: строгий темный костюм, светлая рубашка, изящный компактный кейс от Dominiko Vakka из кожи питона, стоимостью, сравнимой, пожалуй, с ценой на отечественную машину «Ока». Обручальное кольцо на пальце удачливого бизнесмена считалось такой же естественной и непреложной деталью, как галстук в тон костюма или рубашки. При этом окольцованный господин мог жить не с женой, а сразу с тремя любовницами, но на корпоративных мероприятиях и даже в некоторых деловых поездках ему по протоколу предписывалось быть с женой, как бы он к ней ни относился. При смене жены бизнесмены, возможно, даже не меняли одно кольцо на другое – к чему лишние траты. Деньги текут только к деньгам.
В общем, наличие у этого человека жены меня не слишком огорчило, но посмотреть на нее, конечно, очень хотелось. Интересно же, с кем придется соревноваться. К тому же нельзя было сбрасывать со счетов, что его супружеский союз все-таки мог в корне отличаться от тех, какие мне приходилось наблюдать ранее. Возможно, деловой партнер отца любит свою жену. Ну… любит… Пусть… Я слишком хорошо знаю, что это чувство не вечно. Он вполне может ее и разлюбить.
Очень скоро мне удалось увидеть жену Буся. На дне рождения отца. При воспоминании об этом у меня до сих пор сводит скулы. Его женой оказалась она. Она! Конечно! Разве могло быть по-другому?! Все самое лучшее всегда доставалось ей. К тому времени мы с ней не общались уже несколько лет. Я знала, что она вышла замуж, но на свадьбе не была. Как отец ни уговаривал меня преподнести сестре в качестве свадебного подарка возобновление наших отношений, я не согласилась. Мне казалось, я вычеркнула ее из жизни навсегда. Да, она была мне сестрой. Сводной. По отцу. Я неоднократно хотела вычеркнуть из своей жизни и отца, но так и не смогла, сколько ни пыжилась. Я его любила. Любила, вопреки всему. Вопреки тому, что он бросил нас с мамой, когда мне было всего пять лет. Мама так и не смогла оправиться от этого удара. У нее всегда было слабое сердце, а разрыв с отцом сломил ее окончательно. Я помню, как она целыми днями лежала лицом к стене и не хотела ни с кем разговаривать. Пятилетней крохе очень нужна материнская ласка, но мама никогда больше так и не смогла быть со мной ласковой до самой своей смерти. Будучи еще совсем маленькой девочкой, я поняла: когда глаза женщины слишком глубоко опускаются в почерневшие глазницы, она уже никогда не сможет никого любить. Некоторые женщины не могут жить без любви. Такой была моя мама. Сначала у нее отняли ее любовь, а потом, через два года после юридического развода с отцом, оборвалась и ее жизнь. Официальной причиной смерти считался сердечный приступ, но я знала: ее своей нелюбовью убил отец. Как же я хотела его ненавидеть! Как хотела! И как ждала встречи с ним!