Тереза обвила его торс руками и, придвинувшись ближе, уткнулась носом ему в грудь.
− Что именно? — мягко поинтересовалась она.
− Какой ты была… раньше? — в его голосе звучал неподдельный интерес.
Раньше. Прежде, чем Эрик отыскал ее, прежде чем он обратил ее в вампира. Прежде, чем в ее глазах поселился страх.
Тереза откинула голову и пристально взглянула на него, а меж ее бровей залегла небольшая складочка.
− Что ты имеешь в виду?
− Ну… чем ты жила?
Простой, обыкновенный вопрос, но он был для него очень важен. Аполлон хотел узнать Терезу. Узнать женщину, которой она была и которой стала.
− Я была художницей, — на ее губах заиграла легкая улыбка, когда девушка погрузилась в воспоминания.
Тереза подняла руку и уставилась на свои ногти.
− Я все время была в красках. Они были везде — на моей одежде, в волосах, — она повернула руку к нему, − под ногтями.
Он взял ее руку, поднес к губам и медленно стал целовать каждый пальчик.
− И что ты рисовала?
Ее улыбка погасла, и она мгновенно погрустнела.
− Мне нравилось рисовать природу — пейзажи, закаты, первые лучи солнца скользящие по водной глади… — она сглотнула, и на мгновение в ее глазах замерцали слезы. − Я не была гениальной художницей или хотя бы близкой к этому, но мне нравилось этим заниматься, нравилось рисовать. Это делало меня по-настоящему счастливой.
А она делала счастливым его.
Аполлон положил ее руку себе на грудь, прямо на то место, где размеренно билось его сердце, и с нежностью произнес:
− Мне бы очень хотелось увидеть твои работы.
Она замерла, вдруг затаив дыхание.
− Тереза?
Аполлон нахмурился и, приподняв ее подбородок указательным пальцем, увидел, что ее глаза стали темнее тучи и в них заблестели слезы.
− Мой дом сгорел, рисунки тоже, все. Сбежав от Эрика, я первым делом вернулась туда, но он был… уничтожен.
Он держал пари на то, что это сделал Эрик. Ох, Аполлон уже не мог дождаться момента, когда доберется до этого мудака.
«Скоро. Очень скоро…»
Тереза покачала головой и, смахнув пальчиком слезу, скатившуюся по щеке, повернулась к закрытому окну.
− Знаешь, я должна бы уже спать. Обычно мои глаза просто слипаются, едва солнце начинает подниматься, — она снова посмотрела на него. − Но сегодня я чувствую себя не такой уж и уставшей.
Аполлон выгнул бровь и хитро улыбнулся:
− Ну что ж, тогда, быть может, я могу помочь тебе потратить немного энергии, что у тебя осталось, — и подмигнул ей.
На ее губах расцвела радостная улыбка, и Тереза шутливо поинтересовалась:
− И что только ты имеешь в виду?
Аполлон ничего не ответил и, повалив ее на кровать, показал все, что собирался с ней сделать. И вскоре ее стоны удовольствия донеслись до его ушей.
Когда Тереза уснула, Аполлон осторожно высвободился из ее объятий и, одевшись, переместился на Олимп. Она бодрствовала большую часть дня, и он знал, что ему следует поторопиться, дабы успеть вернуться прежде, чем опустятся сумерки.
Ему понадобилась доля секунды, чтобы переместиться на Олимп с его сверкающими золотыми улочками, искусно отделанными храмами и блестящими фонтанами. Олимп был истинным раем для богов, и Аполлон задался вопросом, понравилось ли бы тут Терезе.
− Привет, Аполлон.
При звуках глубокого рокочущего голоса он обернулся кругом и увидел медленно идущего к нему Посейдона — бога морей. При виде него Аполлон напрягся. Уступая лишь Зевсу, Посейдон, как всем известно, был чертовски силен и почти также непредсказуем как Арес.
Бог солнца осторожно кивнул, приветствуя его.
− Посейдон, — голос Аполлона был спокоен и тверд.
Только что-то очень важное и значимое могло заставить Посейдона покинуть его водную обитель.
На челюсти бога дернулся мускул, когда он заговорил:
− Ты не видел Мойр?
«В последнее время нет, хвала Зевсу».
Хотя он был уверен на все сто, что прямо сейчас они где-то потешаются над ним.
Аполлон покачал головой.
− Вот черт!
Громоподобный голос Посейдона разнесся по округе, а земля у них под ногами начала дрожать. Верный признак того, что Посейдон в королевской ярости. Парень был известен тем, что послужил причиной не одного землетрясения.
− Мне надоело ждать, — зарычал он. − Они обещали мне, что я найду ее. Они, мать их, обещали! Я просто обязан найти ее и немедленно, — его глаза выражали неимоверный голод, а на лице светилась боль и тоска.
И Аполлон осознал, что привело Посейдона на Олимп — его пара. Конечно же, он слышал эту историю. Все боги и богини слышали ее, историю о той единственной женщине — дочери земли, которой самой судьбой предначертано стать королевой бога морей. Мойры предсказали их союз несколько столетий назад.