– Ветер, – сказала Аня и закрыла окно. – Это всё ветер, он раскачал её.
– Да-да, ветер! – нашептал ей Ветер на ушко, а за окном сверкнуло, и грянул гром.
– Стоять! – внезапно окликнул дворецкий Аню, когда та собиралась пройти мимо него по лестнице в подвал, и преградил ей дорогу.
– Стою! – испуганно выдала девушка.
– Я не тебе, проходи быстрее! А ты – разворачивайся обратно! Это непозволительно – гостям спускаться в подвал! Да и выходить из номера можно строго по расписанию! Правила Вам были уже озвучены. Ещё одно предупреждение – и мы с Вами попрощаемся! – строго отчитывал кого-то дворецкий.
Кто-то грустно вздохнул за спиной у Ани (или ей показалось?), и послышался отчётливый звук шагов, удаляющихся по лестнице. Аня обернулась: звук есть, а никого нет! Плохо, когда никого нет. Но, с другой стороны, – гораздо безопаснее, когда ты один.
[1] От немецкого – Knicksen – поклон с приседанием, совершаемый девушкой при знакомстве или в знак благодарности. Получил распространение через посредство немок гувернанток.
[2] В переводе с немецкого – «оборотень», «полнолуние», «вампир» и «кровь».
[3] В переводе с чешского – «Здравствуйте, девушки!»
[4] В переводе с итальянского, что бы это ни значило, дословно – «Моральный долг русского туриста».
[5] В переводе с английского – «Пошли!»
Ночь четвёртая, или Западня и Судьба
Капкан захлопнулся, схватив за лапку.
Коль жить захочешь – грызи культяпку!
Охотник близко, в руках – двухстволка,
И лают псы, почуяв волка...
«Да-а-а! Что за день был вчера! А что за вечер? Брр! Вспоминать страшно... Баргесты, Дикая Охота... Да и Вика оказалась необычной девчонкой. Странно всё это! Странно и подозрительно!»
А ещё прошедшей ночью что-то случилось в особняке. Тёмное и нехорошее. Говорят, сам дворецкий обыскивал номера постояльцев. Дежурившая этой ночью светленькая австрийка-горничная Миа так и не спустилась со второго этажа ни до четырёх часов, ни до самого утра. В номерах постояльцев, повесивших табличку «Уберите!» так и осталось не прибрано. Тележка с инвентарём сиротливо ютилась в тупичке второго этажа на подъёмнике. Служба охраны прочёсывала территорию особняка и окрестности.
Вторая, черноволосая австриечка Катарина, стояла растерянная и подавленная, она несколько раз прошептала себе под нос, как заклинание:
– Она не могла и не хотела сбегать. Не могла и не хотела!
Собственно говоря, у всех горничных настроение было подавленное, и работу свою они сегодня выполняли через не могу. Неприятно, что ни говори.
Дворецкий распорядился, что сегодняшняя ночь – Урсулы. Та даже глазом не моргнула. Вот это выдержка!
После обеда Аня собрала объедки, косточки и даже упросила поваров на обрезки мяска. За воротами её уже ждали вчерашние четвероногие друзья.
– Ты, давай, собак не привечай, нам ещё их не хватало от ворот отгонять! – ворчали охранники.
«За добро следует платить добром», – только что и подумала про себя Аня.
Похоже, в номерах посетителей ничего подозрительного так и не обнаружили, сколько ни искали. А вот ободок нашли – далеко за пределами поместья – по встроенному маячку. Напрашивалось только одно объяснение – Миа сбежала! Но Катарина в него верить отказывалась.
– Её убили! – твердила она сама себе, но так, что бы слышали и другие горничные. – Или похитили!
Зерно сомнения зародилось и в Анином сердце. Вика тоже хмурилась весь день.
– Прекрати истерику! – рявкнула на неё Урсула, отвесив звонкую пощёчину Катарине. – Нечего сеять панику!
Это несколько отрезвило Катарину, но отнюдь не успокоило. Вечером она была бледная лицом и с заплаканными глазами. А ещё Катарина попросила передать ей личные вещи Миа. Немного поразмыслив, дворецкий кивнул Урсуле:
– Отдай! Не думаю, что Миа вернётся.
Урсула покорно кивнула, и ещё задолго до полуночи личные вещи Миа перекочевали в комнату Катарины.
Сон к Ане пришёл не сразу, а ночью в отдалении опять выли совсем не собаки. Да ещё какие-то тени мелькали у окна девушки, и даже чьи-то зубы попробовали оконную решётку на прочность, когда девушка заснула. Решётка устояла, Аня доспала.
Утром, проснувшись, Аня поспешила одеться – и в коридор. Не столько, чтобы оказаться в начале очереди, сколько из-за того, что волновалась за дежурившую сегодня Урсулу и такую подавленную и разбитую вчера Катарину. Как они? Живы-здоровы? Есть ли новости о Миа? Нашли? Вернулась? Ну не верила Аня, что девушка убежала тайком. С чего бы ей было так поступать? Тепло, уютно, кормят, поят, не обижают. И деньги платят нормальные! Так зачем? Может, поспрашивать Катарину? Или к ней сейчас лучше не лезть с расспросами? Ведь Миа была её давней подругой.