– Ты рано, – на ужасно исковерканном, но вполне понятном русском языке Катарина обратилась к Анне, – Всё в порядке?
«Какое там «в порядке»! Меня сейчас чуть не сожрали постояльцы!» – хотелось выкрикнуть Ане, но ей буквально только что недвусмысленно приказали держать язык за зубами. Поэтому вслух она сказала совсем иное. – Да, «отстрелялась» на сегодня. Жива, как видишь. Спасибо за заботу.
– Но на тебе лица нет, – не унималась Катарина, – Неужели есть известия про Миа?
«А, ну да, конечно же, только про неё все сейчас и думают, только из-за неё и бледнеют лицом! А то у других своих забот... – подумала девушка и сама же ужаснулась своим мыслям. Ведь она-то – спаслась. Вот, на своих двух по полу идёт, а Миа уже никуда и никогда не пойдёт, высосали её, как бутылку с вином, а затем, пустую, выкинули далеко-далеко, в какое-нибудь болото. – И даже не похоронят тебя по-человечески. Похоронят? Ей бы жить и жить!» – сама на себя разозлилась девушка.
– Нет больше Миа! И не вернётся она никогда, – сказала Аня и прошла мимо замершей Катарины в свою комнатушку.
– Щёлк! – закрыла на замок железную, тяжёлую дверь своей каморки Аня.
Гроза всё так же бушевала за окном. Но сейчас она была под стать мыслям Ани. Ведь девушкой сегодня чуть-чуть не перекусили самые настоящие вампиры. «Реальные! Лучше бы Миа действительно сбежала, чем так! А ещё призрак! И позавчерашние баргесты. Нет, с этой гостиницей что-то определённо не так! Даже ребёнок бы уже понял. Гостиница для монстров? Это бы многое объяснило. Да всё бы объяснило! Все эти необычные правила, направленные на разграничение постояльцев и персонала гостиницы, эти временные интервалы... Уволиться? Бежать?»
«Дальнейшая судьба Анны Кошкиной агентство не интересует». «Сиротку можно убить, продать в рабство»... «Надо добиться, чтобы наниматель продлил контракт!»
«Неужели я ошиблась и выбрала наихудший вариант? – размышляла Аня, сидя на кровати под окном, пока кто-то шастал с другой стороны окна. – Может, не стоило так накручивать себя из-за этой рекомендации? Стала бы официанткой, в конце-то концов. А потом, как и все – выбилась бы в люди».
«А есть чего бояться?» – спросила она как-то подругу. – «Нет, если инструкции соблюдать».
– Ну-ну! А я, разве, их не соблюдала? А Миа? – прошептала девушка.
– У-у-у! – завыли совсем рядом.
– А-а-а! – ответила Аня. – Что же мне теперь делать-то? Вика, помнится, очень настаивала: не принимать опрометчивых решений, не посоветовавшись с ней. Это как раз такой случай? Но дворецкий мне запретил... «Ни горничным, ни Урсуле!» – сказал он. А про подруг он мне ничегошеньки не говорил. Значит...
– У-у-у!!! – снова вой.
– Да кого там, в грозу, заливает на улице? Или это бедняга так вопит со страху от грома и молний? – поморщилась девушка.
Аня привстала на кровати, чтобы выглянуть наружу. Через решётчатое окно на неё смотрели два огромных глаза на звериной морде. Но в этом взгляде чувствовалось и нечто человеческое, какая-то немая тоска. А ещё – неодолимое желание.
Этот зверь – он походил на волка. Только размером превосходил многократно. Длина его тела была со взрослого человека.
«Нет, волки такими огромными не бывают! – подумала Аня. – Местный сторожевой пёсик? Или очередной монстр?»
Зверь принюхался, жадно ноздрями ловя аромат девушки, и заскулил. Затем задрал голову и завыл, жалобно, протяжно.
«Бедняжка! Вон как убивается! Тоже кушать, наверное, хочет», – пожалела его горничная.
Зверь стал лапами скрестись о решётку, стараться зубами подцепить её. Зачем? В такое маленькое окошко не пролезть не то что ему, а даже более скромной, миниатюрной Ане.
«Уж не меня ли он и хочет скушать? – глядя на отчаянные попытки зверя оказаться по одну сторону решётки с ней, забеспокоилась девушка. – Да запросто! Не выпить, так закусить! Не вампир так этот вот»...
Резкий, порывистый ветер уносил тучи всё дальше и дальше от гостиницы. Гроза уже резвилась в отдалении, а на небе появились просветы со звёздами и луной. Луна, полная, с синевато-красноватым оттенком, наверное, от грозы, завораживающе притягивала взгляд. Если бы ещё не эта волчья морда, которая всё норовила загородить небесный ночной диск.
Наконец зверюга отцепился от решётки и унеслась куда-то, прочь от Аниного окна. Спустя какое-то время вой раздался уже в коридоре подвала, а затем дверь каморки Ани глухо заухала под чьими-то настойчивыми ударами, под нечеловеческим натиском. Когда удары прекращались, раздавался скрежет о металл когтей, жаждущих вцепиться в тугой комок нервов девушки. «Брр! На фиг! На фиг!»