Судьбе своей – сама хозяйка!
Открыты все тебе пути!
Не удивляйся только, зайка,
Когда умрёшь, а не взлетишь!
Судьба сплетает свои нити
В паучьи сети на раз-два.
И каждый – просто жалкий винтик,
А остальное – лишь слова!
Стук в дверь возвестил о том, что наступило утро. Ещё в полудрёме и с закрытыми глазами Аня уже ощутила, как же у неё ломит всё тело! Неудивительно: провести всю ночь на краешке кровати сидя! Зато Вика выглядела вполне отдохнувшей и посвежевшей. Вот только её униформа, перенёсшая недавние злоключения, свежей отнюдь не казалась.
– Спасибо, Анечка! – Вика обняла подругу. – Пойду к себе, переоденусь.
Подобрав униформу горничной, Вика прямо в ночнушке отправилась к себе в комнату за вторым комплектом рабочей одежды. Только открыв дверь, девушка соизволила снова спрятать свой кошачий хвостик. От Ани его уже не скрывали.
После «умывашек» Урсула сообщила девушкам, что в их полку прибыло, в первой половине дня прибудут и сразу приступят к работе две новенькие.
– Окажите им помощь советом и делом, – попросила старшая.
«С одной стороны, пополнение – это хорошо, наша нагрузка уменьшится; с другой же – ещё двумя страдалицами в этом мире станет больше. Ну не может же здесь нравиться? Или может? Урсуле, например», – задумалась Аня, когда все три горничные поднимались на первый этаж.
– Анна, Виктория, Рад вас видеть, девушки! На кухне сегодня заминка вышла, завтрак будет чуть позже, – поприветствовал девушек дворецкий. – Урсула, останьтесь, есть разговор.
«Ничего не понятно! Опять на своём буржуйском лопочут, – расстроилась Аня. – Наверное, чтобы я не поняла».
– Я в прачечную! – тут же определилась Вика, вероятно, собираясь первым делом привести в должный вид свою вчерашнюю одежду.
Аня отправилась на второй этаж и затаилась прямо над дворецким с Урсулой. Нет, она не была любопытной, как не была и болтушкой. Просто она слыла в определённых кругах особой любознательной и коммуникабельной.
– Урсула, вчера я тебе перепоручил наем, потому что был слишком занят. Но вот скажи: зачем ты приняла этих? Они же ещё совсем девочки! Ты понимаешь, что это за собой влечёт?
– У нас огромные проблемы с кадрами, господин, – спокойно, с расстановкой, отвечала ему Урсула, – самые серьёзные с момента начала моей работы под Вашим крылом.
– Но это не оправдывает неосторожность. Они же – дети! Значит, ещё значатся в каком-нибудь приюте или ином органе опеки. Их будут искать, случись что! – дворецкий был явно вне себя и не стеснялся показывать своё недовольство, чего за ним Аня ранее не замечала.
– Нормальные девочки, слабенькие, наши, – Возразила старшая горничная.
– Нам нельзя привлекать внимание внешнего мира! Вы забыли, чем это может закончиться? Кто разрушил наш предыдущий отель? Zerstörer des Bösen![1] – кажется, дворецкий распалялся всё больше и больше.
– Не волнуйтесь! Завтра два тела найдут изуродованными до неузнаваемости, например, после пожара, и, будьте уверены, «опознают», как этих двух, – успокоила его Урсула. – И уж тогда-то девочки навсегда – наши!
– С детьми всегда хлопот больше, – всё ещё недовольно, но уже спокойнее, больше для виду, буркнул дворецкий, Аня еле-еле расслышала его слова. – А если они, вопреки всему, захотят уйти?
– О! Это уже Ваша забота и прямая обязанность! – ядовито заметила Урсула.
– Всегда ты так: натворишь дел, а потом – моя обязанность... Ладно, ступай работать.
Аня тоже сочла за благо заняться своими прямыми обязанностями и максимально удалиться от места своей нынешней засады и, как оказалось, правильно сделала: Урсула сразу же после окончания разговора с дворецким отправилась на второй этаж. Когда старшая горничная оказалась наверху, Аня была уже около дальней от лестницы комнаты, старательно протирая висящие на стенах портреты.
Новенькими горничными оказались две девчонки, моложе Ани на год-два. А самой Ане, надо сказать, ещё не исполнилось и девятнадцати лет. Дети, как назвал их дворецкий. «Ха! Дети? Все мы чьи-то дети, вот только, уверена, у них, как и у меня, родителей уже давно нет, либо они отказались от своих чад, – недобро усмехнулась Аня. – Урсула их охарактеризовала правильнее: девочки. Правда, нас с Викой и даже Катарину с Миа она называла так же».
Итак, одна из девочек звалась Бранкой, другая – Доминикой.
Бранка имеладва глаза разного цвета: зелёный и коричневый; светлые, грубо и коротко остриженные волосы; а сама – худенькая, даже щупленькая, как от недоедания. И грудь у неё тоже была маленькая, возможно, из-за общей щуплости. Или – не возможно.