Белоснежка кивнула. Затем спохватилась:
— Ваше предложение так неожиданно, Ваше величество. Мне нужно подумать. Я пришлю дипломатов, чтобы обговорить все условия и тонкости.
— Когда? — уточнил Гильом.
Королева поразмышляла. Пожала плечами, выглянула в окно.
— Светает… Думаю, если вы к полудню возьмёте власть в свои руки, затем примерно в это же время сделаете объявление о гибели отца… Я выражу вам соболезнования… Гм. Полагаю, если вечером пройдёт тайная встреча дипломатов, то это не станет слишком поспешным шагом?
— Если тайная, то нет. Не думаю, что мы нарушим этикет. А вот с официальными визитами стоит подождать.
— Я — официальная невеста Дезирэ, — заметила Белоснежка.
Гильом кивнул:
— Этот вопрос я решу. Но есть нюанс: у меня нет собственной сказки.
— Зато есть у меня. И я готова разделить её с вами.
И они снова, весьма довольные друг другом, замолчали.
Беснующаяся толпа замерла перед прозрачным мостом. Даже самые смелые, те, кто громче других вопил: «Смерть колдуну» нерешительно топтались на каменной дороге, боясь ступить на стеклянную.
— Может… это… — прохрипел кто-то. — Ну его, этого колдуна? Пусть королевские войска разбираются…
— Ну уж нет! Подонки! Жалкие трусы!
Вперёд выдвинулась высокая широкоплечая фигура человека в грязной рваной одежде. Многие в нём тотчас узнали известного пьяницу Гастона, бывшего королевского ловчего.
— Пусть сгорит! — рявкнул он. — И колдун и его проклятый замок! Он пьёт кровь ваших детей, насилует ваших дочерей и жён! Крадёт молодость у матерей и здоровье у мужчин!
— И золото! — выкрикнул кто-то из толпы.
— В замке всё из золота, — простонал кто-то.
Гастон выхватил у кого-то из рук факел и бросился на мост.
— Сдохни, ублюдок! — завопил, потрясая пламенем. — Зажарься!
И, видя, что мужчина не падает вниз, а стекло не разбивается, толпа дрогнула и хлынула за ним, пылая алчностью и злобой. Когда последний, самый осторожный, прогрохотал по мосту, с придорожного камня поднялась фигурка рыжеволосой женщины.
— Я сделала, что ты хотел, — холодно заметила она скале.
И из тьмы выступила мужская фигура в плаще.
— Умница, — донеслось весёлое из-под капюшона. — Ты свободна, душа моя. Дальше я сам. Хотя, на твоём месте я бы воспользовался случаем расправиться с собственными врагами. Сейчас пойдёт такая заварушка, в которой любая смерть останется незамеченной.
— Это с тобой что ли?
— Ну что ты, крошка. Против меня у тебя кишка тонка. Да и мы же союзники, не забыла?
Мужчина привлёк рыжеволосую и властно поцеловал. Та поддалась.
— Так себе союз, — призналась, когда поцелуй закончился. — Сотрудничество с тем, кто может в любой миг с тобой расправиться…
— … придаёт жизни особенно волнующий вкус, разве нет? Острый и пряный. А сейчас иди и делай, что твоя душа пожелает.
Она развернулась и пошла. Лёгкий плащ за её спиной развевался.
— Кара, — позвал мужчина.
Женщина обернулась.
— А твой план с Золушкой и приворотом был неплох. Весьма. Если бы не одно «но». Ну, ты понимаешь.
И, рассмеявшись, союзник неторопливо направился вслед за толпой.
Они ворвались в сад, ломая ветви деревьев и поджигая кустарник. Топча цветы и заливая парк пьяным огненно-красным светом.
— Где ты, колдун⁈ Выходи! Мы тебе волосёнки-то подпалим!
— Сучий сын…
— Выкидыш феи…
Парк молчал. И замок тоже молчал. И толпа всё более и более наглела. Кто-то уже мочился в фонтан, кто-то ожесточённо давил белоснежные пионы, кто-то побежал по лестнице в замок, торопясь первым нагрести золота.
Но внутри золота не было.
Высокие стены, своды, чей вековечный мрак не мог разогнать свет тысяч факелов, гулкое эхо, длинные безлюдные коридоры. Постепенно пьяные крики начали стихать, превращаясь в напряжённое молчание.
— Выходи, гад! Выходи, выкормыш ведьм! — орал Гастон, но даже его яростный голос, искажённый каменными пространствами, казался писклявым.
— Что-то тут не так, — первым не выдержал белобрысый брадобрей.
Толпа замерла.
— И золота нет…
— Как-то всё тут…
Гастон обернулся к ним:
— Трусы! — закричал пронзительно. — И он такой же трус! Чертополох просто сбежал. Тут же нет никого! Запалим жилище колдуна!
— Пойдёмте отсюда, — возразил кто-то боязливо.
И все попятились. Вышли в сад. И вдруг увидели старинный колодец, а перед ним на скамейке — печального гнома. Он посмотрел на них и угрюмо проворчал: