— Для этого прекрасная королева сюда и явилась, — пояснила я. — Но, кажется, принц не жаждет послужить интересам государства. Короче, я подслушала разговор: тебя хотят убить. Поэтому, дорогая, тикаем. И как можно быстрее.
— Меня? Убить? Но… зачем?
— Ты понравилась принцу. А ему должна нравиться Белоснежка. Что не понятного-то?
Она с жадностью заглянула в моё лицо. В голубых глазах задрожала радость.
— Я… ты считаешь, что я… понравилась ему? Правда?
Вот же! Я закатила глаза.
— Он будет очень плакать, честно, когда найдёт твой труп. Пошли.
Мы спустились по лестнице и вышли на террасу, и снова — лестница. Правда длинная-длинная, со множеством ступенек. Но принц, наверное, ещё танцует с невестой? Нас же не будут тут искать? Всё хорошо, всё отлично складывается. А, если Золушка потеряет туфельку, то я, честно, подберу обувь, чтобы их никто не нашёл. И сестрицу, и её туфлю.
Да, конечно, девчонка останется в эксплуатации мегеры, но…
Мои размышления прервал дикий крик позади. Кричала Синди. Пронзительно. Очень.
Глава 4
Попутчик
Я бросилась к Золушке и едва не споткнулась о её скрюченную фигурку.
— Синди?
Упала рядом на колени, схватила за плечи.
Мы всё ещё находились на главной лестнице, тремя террасами спускающейся в сад. Масляные фонари с толстыми стёклами освещали всё желтоватым светом. Над нами нависал самшитовый куст в виде амурчика. Провалы его глаз смотрели вниз со злорадным любопытством. Или мне так казалось. Да ещё этот моросящий дождик, из-за которого мраморные ступени стали потрясающе скользкими!
Золушка запрокинула лицо и с неожиданной ненавистью посмотрела на меня.
— Ты! — завизжала тонким голоском. — Ты это специально сделала!
Её глаза двоились от слёз, казалось, в каждом по два зрачка — сверху и снизу. Я растерялась.
— Синди? Что с тобой?
Она всплеснула руками, закрыла ладонями лицо и расплакалась.
— Я ему понравилась! Я понравилась ему! А ты! Ты специально придумала это с туфлями! Ненавижу-у-у!
И принялась раскачиваться, рыдая. Я похолодела. Подняла потемневший подол прекрасного платья, сверкающего золотом в свете фонаря, и ахнула. «Хрустальная», мать её, туфля разбилась. Нога Синди оказалась в крови. Видимо, порезало осколком. В принципе, логичный финал для обуви из стекла. Почему я раньше-то не предположила такого? Наш бег по мокрой лестнице…
Но ведь это сказка, разве нет? У книжной Золушки (да и всех остальных) такой проблемы отчего-то не возникало!
— Дай ногу, — потребовала я, кусая ни в чём не повинную губу.
— Нет! — истерично взвизгнула пострадавшая. — Оставь меня!
— Ты дура? — рявкнула я зло. — Ты совсем дура или так, временно? Дай ногу, говорю. И заткнись, не ори. Если сейчас её не перевязать, не вынуть осколки, то ты станешь одноногой, женщина. Это тебе ясно⁈
Она разревелась ещё сильнее. Я схватила сестрёнку за плечи, встряхнула и прорычала в лицо:
— Замолчи! Сейчас же! Дай мне тебе помочь! Клянусь, я не нарочно. Да, идиотка. Тут ты права. Но давай об этом потом? Синди! Сейчас тебе нужна помощь!
Притянула её к себе, прижала, погладила по мягким шелковистым волосам («кокошник» соскочил где-то на полпути, вероятно, а сетка сползла). Золушка всхлипнула, уткнулась мне в плечо и заплакала уже без надрыва. Тихо и испуганно, как потерявшийся щеночек. В кустах расщёлкались, рассвистелись соловьи. Ну или очень похожие по звучанию птицы. Видимо, со сна не разобрались, что за движуха происходит, но в любой непонятной ситуации главное — петь.
— Ну всё, всё.
Я отстранила сестрицу, взяла её израненную ногу на свои колени. Порезов оказалось три: два — на подошве, один — на пятке, и ещё один осколок торчал стеклянной занозой из большого пальца. Я ногтями аккуратно вынула то, что смогла заметить. Перевязала ступню своим носовым платком, разодрав его на три части. Благо здесь использовали очень большие носовые платки. Затем сняла с себя матерчатый пояс и перебинтовала ногу до лодыжки. Встала. Штаны упали. Чёрт!
Да, тут не умели приталить силуэт без шнуровок и всего такого. И пояс для штанов не был аксессуаром роскоши. По крайне мере, для мужчин. А вот на женском платье пояс действительно являлся лишь декоративной частью. Просто, чтобы был. Юбки крепились совсем другим способом. Ещё бы! Такую тяжелюку ни один ремень не выдержал бы!
Я подобрала штаны и принялась завязывать верх на узелок.
— Дрэз… я… я не смогу идти.
Голубые глаза смотрели на меня жалобно и беспомощно. Мухи зелёные! Терпеть не могу беспомощность!