Сестра поджала узкие губы:
— Мама, она издевается надо мной!
— Дрэз, — маменька устало выдохнула. — Девочки, перестаньте. Ещё только утро, а я уже устала от ваших бесконечных ссор. Дризелла, иди, приведи себя в надлежащий вид. Золушка, помоги ей. Ноэми, займись чем-нибудь. Дайте мне поработать в тишине.
— Я поеду к шляпному мастеру, — заявила Ноэми.
— У тебя достаточно шляпок, — возразила мать. — Твоя комната ими уже завалена.
— У Белоснежки была совсем другого фасона, — заныла любительница головных уборов. — С пером! Я почувствовала себя старомодной.
— Мы разоримся на твоих шляпах!
— Ну маменька!
Мне вдруг стало жаль мачеху Золушки. Она вовсе не выглядела счастливой. Я фыркнула:
— Уймись, Ной. Тебе ни одна шляпа не поможет с твоими-то волосишками и лошадиным лицом.
— Маменька!
— Дрэз!
Я рассмеялась, и мы с Золушкой убрались в комнату от греха подальше.
— Помоги мне всё вот это убрать, — попросила я сестрёнку. — А из гардин давай сделаем платье. И из полога — тоже. Ну и куда-то надо деть все эти перины. Ненавижу комнаты, забитые барахлом так, что в них не продохнуть.
— А раньше тебе нравилось, — заметила Синди.
— Я была молода и глупа. Довольно болтовни. Начнём с гардин. Их нужно отправить в чистку…
Ближе к обеду моя спальня приняла более-менее терпимый вид. Она перестала походить на жилище цыганского барона, охваченное пламенем. Маменька на обед не вышла, крикнув из-за двери кабинета, что занята. Ноэми тоже пропадала где-то в городе (понятно, где), поэтому мы с Золушкой уютно устроились на кухне и принялись поглощать бараний суп.
— Я боялась, что он тебя не отпустит, — призналась Синди, внимательно посмотрев на меня.
Пожав плечами, я проглотила ложку бульона и поморщилась, обнаружив во рту варёный лук. Терпеть не могу его!
— Ну, он просто просил передать тебе очередные угрозы.
Признаваться в том, что мы с монстром заключили сделку, мне не хотелось. Я решила, что сначала сама со всем разберусь. Чего впутывать в это невинную боязливую девчонку? Вон как она побледнела, лишь заслышав слово «угрозы».
— Зачем я ему? — захныкала жалобно. — Я же ничего не сделала!
— Ну… просто он — Чертополох. Кстати, а ты раньше знала, что дядя нашего принца — колдун?
— Нет, — Синди отвела взгляд.
— Врёшь, — догадалась я.
Золушка покраснела.
— Наверняка не знала, честно. Но слухи ходили… всякие. Говорят, что он может обернуться драконом. Что у него заколдованный замок, и что на ужин он съедает по девственнице или малышу.
— Страсти-то какие!
— А ещё, что он умеет всё на свете превращать в золото. Хоть железо, хоть камень, хоть солому или дерево. Я не знаю, что из этого правда.
— А что ещё о нём рассказывают? — мило улыбнулась я, отодвинув миску с похлёбкой.
Есть разом расхотелось.
— Всякое. Что он проклят. Что его убить нельзя, но и сам он умереть не может. Но это только сплетни. Никто не знает наверняка ничего. Кроме того, что принц Фаэрт — самый страшный человек в Трёх королевствах.
— Трёх?
— Ну, в Эрталии, в Монфории и у нас.
— Понятно.
Не станешь же спрашивать, как называется твоё собственное королевство. Я налила эль в деревянную кружку. Эль здесь пили как воду. Правда вкус алкоголя в нём не чувствовался, видимо, был совершенно слабым.
Синди посмотрела на меня, помялась. Потискала пальцы, краснея и бледнея.
— Говори, — вздохнула я.
— Дрэз…
— Вот только не ной, пожалуйста! Говори прямо, что хочешь сказать. Я не мужик, чтобы меня очаровывать, притворяясь беспомощным мотыльком. Ну?
— Понимаешь… Я не могу, а… ты…
— Так, ты либо говори, либо нет.
Она помолчала, колеблясь, но затем всё же решилась:
— Можешь узнать, как там Его высочество? Он… он вспоминает обо мне? И… и скучает? Хоть немного, — тише прибавила Золушка.
Глава 6
Риголетто
Длинные ресницы легли на щёчки. М-да. И почему я не удивлена её просьбе?
— И как ты это себе представляешь?
— Я не знаю, — снова заблеяла несчастная влюблённая. — Ты же можешь опять переодеться в мальчика и…
— … и поехать в королевский дворец без приглашения? — хмыкнула я.
— Не надо во дворец, — прошептала Синди, ковыряя пальцем грубый стол. — Он сегодня будет в городе. Праздник цветов же… Вместе с Белоснежкой…
М-дя. Если как-то забрать вот это жалостливое выражение с её мордашки и раздать нищим калекам на паперти, то хватит на пару сотню попрошаек. Я снова тяжело вздохнула.
— Нет. Прости, но — нет. Послушай, ты, конечно, красотка. И он, я вижу, тебе нравится. Возможно, ты ему — тоже, но, пойми: Марион женится на Белоснежке. Ничего, кроме как погулять, он с тобой делать не будет. Если ты, конечно, понимаешь о чём я. И нет, не плачь. Я — кремень.