— И если внизу твой рожок, Рамис, поддержит вот это: си-ля, си-ля — забасил принц густым бархатом, — то выйдет просто шикарно!
Марион вдруг притянул меня к себе, прижав мою спину к своей груди. В этом жесте не было ничего именно мужского. Скорее старшебратское. Я не почувствовала дискомфорта.
— Ваше высочество, — алый Рамис пятернёй растрепал рыжие кудри, — прикажите своему протеже спеть. Хотелось бы услышать.
— Дрэз?
Этого ещё не хватало! Я закусила губу и нахмурилась. Неверно истолковав моё молчание, принц повернул меня к себе, наклонился, всматриваясь в лицо:
— Не бойся, воробей! Тут все свои.
Ага. Вся таверна своих.
— Я домой шёл, — мрачно процедила я.
— Ой да ладно тебе! — рассмеялся принц и подмигнул мне. — Стесняшка.
— Хорошенький какой! — вздохнула одна из девиц.
— Я не стесняюсь! Я спою, и вы меня отпустите? Меня дома ждут.
Принц расхохотался.
— Идёт, малыш. Офет, лютню!
Мне подали инструмент, намного более скромный, чем тот, что был у Кары. Вся честна́я и не очень че́стная компания уставилась на меня. Я покосилась на Мариона. Этот идиот сиял горделиво, словно лично учил меня играть на лютне.
А фиг!
Я напрягла извилины, вспоминая где там какие аккорды. Хотите нежную и красивую песню про город золотой? Ха. Я ударила по струнам, а затем заиграла простейший перебор.
— Тёмный, мрачный коридор. Я на цыпочках как вор…
Прости, Князь!
Воцарилась тишина. На меня уставились странными взглядами. Первым отмер Марион. Стал прищёлкивать пальцами, а затем вдруг подхватил… скрипку. Как? Вот как он почувствовал, что эту песню должна сопровождать именно она? Офет принялся отбивать ритм ладонью по столу. Рыжий Рамис прищурился.
Когда песня закончилась, одна из девиц испуганно прошептала:
— Это что-то запрещённое, мальчики! Зря вы так…
А вторая вдруг обхватила меня и попыталась поцеловать в губы. Я успела вывернуться из её рук и отпрыгнула. Марион рассмеялся.
— Я же говорю: стесняшка он. Лаура, оставь малыша.
— А мне он нравится, — капризно мурлыкнула навязчивая златокудрая девица.
И повисла на принце. И… и… и тот её поцеловал, обняв, как…
Меня чуть не вытошнило, честное слово. Он готов просто с каждой лизаться! Отвратительно!
— Эй, хозяин, вина! — крикнул Марион, обнимая красотку. — Дрэз, ты должен выпить за знакомство…
Я не успела отказаться. Из какого-то тёмного угла к нашему столу шагнул молодой светловолосый парень.
— Не должен, — заметил небрежно. — Привет, Марион. Король желает тебя видеть.
— А я его — нет!
Принц налил в кружку вина, поднял её и провозгласил:
— Твоё здоровье, Дезирэ! А теперь, когда я исполнил долг вежливости, проваливай!
Однако всё остальное окружение отреагировало на юношу иначе. Трактир разом притих. Девицы куда-то ускользнули. Даже пьяница у окна рядом с дверью, до этого громко ругавший эль, хозяина и баб, застыл и сжался, пытаясь казаться накидкой на стул. Офет и Рамис поднялись и слегка отступили от своего принца.
Я не могла понять, чего все переполошились.
Дезирэ уступал Мариону в росте и комплекции: не высокий (метр семьдесят пять, наверное, в нём всё же было), не могучий, скорее худой и жилистый. Глаза того цвета, который приобретает черешня перед тем, как станет гнить. Льняные пушистые волосы, на затылке встающие хохолком. Светлые брови на загорелом лице. Словно подчёркивая ассоциацию с глазами, на нём был камзол вишнёвого цвета с золотой вышивкой. Бурый шерстяной плащ оттенял темноту фигуры алой подкладкой. Ничего вот прям такого. Не Чертополох.
— Только с тобой, братишка, только с тобой, — усмехнулся странный тип.
— У меня другие планы.
«Так он что — тоже принц?» — сообразила я и с любопытством уставилась на Дезирэ, пытаясь понять старше он или младше Мариона.
— По хорошему не пойдёшь? — уточнил черешневоглазый.
— Не-а. Будь добр…
— Я не добр, Мар.
— Я тоже, Рэз.
Они скрестили взгляды.
— Хорошо, — внезапно согласился Дезирэ. — Я так и предполагал.
Он вскинул руку и щёлкнул пальцами. И зал трактира заполнили… стражники! Много-много стражников в металлических касках и с обнажёнными шпагами. Я оглянулась на друзей принца и не нашла их. Трактир вообще стремительно пустел.
Марион обнажил клинок и замотал плащом левую руку:
— Что ж, повеселимся, братец.
— Веселись, — согласился Дезирэ, отступил и, взяв с какого-то стола морковку, аппетитно ей захрустел. — Только учти, король велел доставить тебя живым или мёртвым. Честно признаюсь, второй вариант мне нравится больше.