Я затормозила, удерживая на языке рвущийся маленький, кругленький звук «а».
— Не знаю, — Марион пожал плечами. — Ты — славный малыш. И мне отчего-то тебя жаль. Если надумаешь жениться, а я ещё буду жив, то подарю вам дом. Ну или что-то такое. Ну, если, конечно, с взрослением ты останешься собой, а не превратишься в сволочь, в которую обычно превращаются все, кто был слишком романтичен в юности.
— А ты?
— Что — я?
— Тоже превратился в сволочь?
Марион заржал.
— Вот это мне в тебе и нравится, воробей! А, знаешь что, переходи ко мне на службу. Люблю таких…
— Смелых?
— Смешных.
Вот даже не знаю, воспринимать ли это как комплимент!
— Женись на Белоснежке, — проворчала я. — Она тоже ой какая смешная! Оборжёшься.
— Белоснежка злая, — возразил принц мрачно.
— Тебе откуда знать?
— Она чуть не казнила Бертрана, моего друга и своего кузена.
— Заслужил, может быть?
— Может и заслужил. Но это неважно.
Мы снова помолчали. Мне отчаянно захотелось есть.
— Что мы будем делать? — спросила я, снова не выдержав молчания. — Как отсюда выбираться? Ты же не уступишь отцу, да? И он снова станет тебя шантажировать мной. А если твой папа пригрозит повесить меня, как твой брат, что ты сделаешь?
— Хороший вопрос, — угрюмо отозвался он.
— А всё же? Что такого ужасного в том, чтобы жениться? Ты же принц! А, женившись, станешь королём. Вон, у твоего отца было четыре фаворитки. Да ты же вообще можешь забыть о жене! Сделать ей наследника и…
— Тебе так страшно умереть?
— Да, страшно.
Марион скинул с себя плащ, обмотал меня, затем встал. Раздался какой-то странный звук, вроде шлепка, и голос принца произнёс откуда-то снизу, в полуметре над полом:
— Женившись на королеве, мой друг, ты не становишься королём. Ты становишься мужем королевы. Это раз. А два: ты попадаешь в её полное рабство. В её королевстве ты чужой, и, например, бросить её в темницу ты не можешь. А она тебя — может.
— Твой отец тоже может.
— Да. Но отец не станет требовать, чтобы я его ублажал в постели. И с ним можно поспорить. А ещё рано или поздно он сдохнет.
«Марион что, на руках стоит?». Судя по звуку — да, именно так.
— И кто придёт к власти, когда умрёт король Андриан? Дезирэ?
— К счастью, нет. Он младше меня.
То есть, наследник более адекватен, хотите сказать?
Я немного путалась в общении, переходя с «ты» на «вы». Шорох, движение… Марион отжимается? Ну то есть, он умеет не только бухать и по бабам шастать? А, ну тогда понятно, почему у него такая атлетическая фигура.
Спустя несколько минут Марион нашарил меня в темноте и снова завалился рядом.
— И всё же, надо найти выход… — начало было я.
— Спи, воробей, — жизнерадостно отозвался принц. — Завтра я что-нибудь придумаю.
Слишком жизнерадостно, ага.
С другой стороны: а что тут придумаешь? Камера-колодец, люк наверху закрыт деревянным щитом. Лестницы нет. Даже как в туалет ходить — непонятно.
— Разбежавшись прыгнуть со скалы, — проворчала я мрачно. — Вот я был, и вот меня не стало…
— Что?
— Песня такая.
— У тебя странные песни.
— Они не мои.
— И кто автор?
— Так… пацан один.
Марион попросил меня спеть. А потом стал подпевать, а затем мы спели дуэтом, а потом он, посмеявшись, надстроил нижний голос под моим… Когда я засыпала, принц ещё распевал прекрасную и очень позитивную песню. Видимо, понравилась.
Проснулась я от света. Он бил по глазам, заставляя морщиться. Я ткнулась лицом в тёплый бархат.
— Быстрее! — прошептали сверху.
— Хватайся за канат и поднимайся. Ну! — Марион отцепил меня от себя, вложил в мою руку жёсткую верёвку.
Проморгавшись, я увидела, что то, что показалось мне нестерпимо ярким светом, было огоньком свечи. Свечи! Да ёжкин кот! Над открытым люком склонилась фигура, объятая пламенем. Огонь странно озарял её лицо, придавая ему красноватую зловещесть.
— Кара? — изумилась я.
— Ну давай же, — нетерпеливо прошептала фея. — Не медли, Дрэз!
Я крепко схватилась за канат руками, ногами и поползла вверх. Так вот зачем мы это практиковали на уроках школьной физкультуры! Но, признаться, в спортзале канаты были потолще. И всё же я смогла. Вывалилась наружу. Отдышалась. Встала с колен. Огляделась.
Двое стражников, свернувшись вокруг алебард, уютно дремали. Длинные усы колыхались от дыхания. Чадили факелы на серых каменных стенах, сложенных из крупных блоков. Плясали жуткие тени.
— Кара! — воскликнул Марион, выбравшись и вскакивая на ноги. — Ты-то что здесь забыла?