Представьте себе павильонный зал Эрмитажа. Только без часов-павлина, без бахчисарайского фонтана, но… нечто настолько же изящное и роскошное. И пару сотен танцующих дам и кавалеров, бархат и парча одежд которых сверкают и переливаются от сияния драгоценных камней. Я закрыла глаза руками.
— Ну и? — насмешливо уточнил голос надо мной.
— Очень… нарядно, — честно призналась я.
Снова открыла глаза и попыталась различить в этом фейерверке красок мою скромную сестрёнку. Но гостей было слишком много. Принц склонился к моему уху и шепнул:
— Признайся честно, мой маленький Дрэз, что ты снова солгал.
— А вот и нет!
Я радостно направилась к противоположному балкону второго этажа. Там, словно луна, сияло белоснежное платье, которое я бы узнала из тысячи. Потому что шила его сама.
Легко взбежав по кованной винтовой лесенке, я скользнула к Синди, окружённой сразу четырьмя кавалерами. Каждый из них смотрел на красавицу влюблёнными глазами, каждый стремился оттеснить других, встать поближе, предложить мороженное или напиток.
Я слегка посвистела, сестрёнка обернулась, в её глазах сначала отразилось недоумение и растерянность, а затем она увидела того, кто шёл за мной, затрепетала, поддалась навстречу. Пушистые ресницы взмахнули, словно крылья бабочек, из руки выпал серебряный стаканчик с мороженным.
Ну, понятно. Золушка увидела принца. Я невольно оглянулась.
Взгляд Мариона мне не понравился. Он был каким-то… профессионально-оценивающим что ли. Азартно-хищным. Принц улыбался, но отчего-то его приветливая улыбка мне напомнила тигриный оскал. И лёгкий шаг его тоже стал пружинистым, как у зверя, почуявшего добычу.
Ой, кажется напрасно я занялась сводничеством!
— В-ваше высочество!
Сестрёнка опустилась в реверансе и потупилась. Принц откровенно посозерцал её декольте. Впрочем, особо там и не видно было ничего: да, прямоугольный вырез был достаточно низок, чтобы не таить прекрасного, но шёлковая камиза, на которую надевалось платье, всё аккуратно скрывала практически до самой шеи.
— Приветствую вас, дорогая гостья, — Марион учтиво склонил голову. — Разрешите пригласить вас на танец, о, прекрасная незнакомка?
Кавалеры вокруг заворчали, словно псы, у которых хозяин отобрал кость.
— С радостью, мой принц.
Глупышка поднялась и вложила свои пальцы в ладонь красавчика, а заодно одарила его таким ангельским взглядом, что мне показалось: земля сейчас разверзнется и поглотит сластолюбца. Или пол. Неважно что, но что-то непременно должно было защитить столь невинную деву от сладкой угрозы.
Однако ни земля, ни пол, ни кавалеры, склонившиеся перед господином и жалко морщившие губы в почтительных улыбках, не торопились спасать Золушку. Видимо, это должна была делать всё та же фея.
— Мой принц, — я откашлялась, — вас же Белоснежка ждёт!
Он с досадой оглянулся на меня, Синди взглянула с упрёком. Да ладно! Потом сама мне спасибо скажешь! Такие прекрасные принцы гуляют с золушками, а женятся-то на принцессах-белоснежках.
Но Марион, очевидно, не счёл меня достойной ответа. Они с Синди спустились в зал и застыли в изящных позах друг напротив друга, чуть наклонившись и протянув вперёд правые руки, согнутые в локтях, и правые ноги, оттянув носочки.
— Вот так всегда, — простонал один из брошенных кавалеров за моей спиной. — Всё лучшее — ему!
— Он — принц, Офет!
— Значит, должен жениться на принцессе! — мрачно возразил упрямец.
Я обернулась. Это был высокий и крепкий молодой человек с пшеничными волосами, и по цвету, и по внешнему виду. Солома — солома и есть. Тяжёлая нижняя челюсть, вытянутое лицо, голубые глаза. Фиолетовый камзол с жёлтыми вставками и золотыми цепочками. Светлые усики и бородка клинышком удлиняли лицо ещё сильнее. Крупные губы.
— Ну так пойди и скажи ему об этом, — насмешливо посоветовал другой, весь пламенеющий алым шёлком и рыжими волосами.
— Вот пойду и скажу.
— Ты идиот, Офет? Это — измена.
«Интересненькое у них понятие об измене», — подумала я, перегнулась через перила и попыталась взглядом снова найти принца с Золушкой. Что делать? Вроде как уже и ничего: дальше сказка должна сыграть сама себя, как и положено всем приличным сказкам. Но разве эта — приличная? Разве прекрасный принц должен быть вот таким⁈
Ой, не нравится мне всё это, ой не нравится!
Платье Синди кружилось красивыми серебряными волнами. Я невольно залюбовалась. Всё же Синди — самая красивая из местных девиц. Не скажу, что лишь благодаря моим трудам, но… Как всё-таки приятно иметь дело с натуральными, качественными материалами, а не китайским ширпотребом!