— Я неправильно выразился.
— Давид, я замерзла, — встревает брюнетка, переминаясь с каблука на другой.
— Одну минуту, Лика. Дам совет на будущее, впредь, чтобы не выглядеть глупо подумай об уместности сказанного. А лучше промолчи. Молчание — золото помни об этом, — произносит, не скрывая издевки и полного превосходства. Дыхание Назарова учащается, сжимается рука в кулак. Отчего моя ладонь находится под натиском мужской силы. Всесторонне рассматриваю спутника, который сдерживается, стиснув скулы. В безмолвной мольбе призываю Богдана не вестись на преднамеренное оскорбление Измайлова. Боже, этот вечер вообще закончится сегодня.
— Спасибо. Учту на будущее, — возвращая слова, Богдан цедит с пульсирующей веной у виска. Разделяю позицию Измайлова, сама принадлежу к той категории людей, заостряющие большое внимание на деталях. Но в глубине души аплодирую коллеге и его отменной выдержке.
— Мне не свойственно делать скоропалительные выводы. И уж точно не желаю думать, что обманулся, в выборе вашей редакции, — более не обращает внимание на Назарова, сфокусировав на мне взгляд. Срабатывает моментальная реакция, внутри и снаружи тело вспыхивает пламенем. — Полагаю госпожа Романова, вы разумный человек, как и ваш коллега, а значит понимаете куда я клоню.
— Яснее некуда, — шевелю губами, осознав какую глупость ляпнула, подставив Богдана.
— Прекрасно. Раз мы все прояснили... Хотя есть еще один пункт, — видимо нас ожидает новая порция нравоучений. Невольно выгибаю бровь в молчании. Опускает взор, изучает несколько секунд мраморный пол, широкой ладонью поглаживая волевой подбородок. А затем резко впивается в человека напротив немигающей, откровенной и жуткой смолью. — Будь любезен довези даму до дома. В целости и сохранности, госпожа Романова у нас редкий экземпляр. Она слишком бесценна для нас, — что ни в коем случае изложенное нельзя интерпретировать комплиментом. Или заботой о моей безопасности. Не спешите с выводами. Под фразой «бесценна» трактуется семь миллионов долларов вложенных в рекламную компанию. Плюсом отдельная процентная ставка, предназначенная выплатой. Не более. — Мы договорились?!
— Я все понял.
— Не смею больше вас задерживать. Спокойной ночи, коллеги. Рад был беседе, — спускается по лестнице, задевая мое плечо крепким корпусом. Отчего прикрываю веки, меня вовсю пружинит и бьёт разрядом статического тока.
— До свидания, — тихо мямлю механически, хотя пожелания наверняка уже не слышат.
— Лика, продолжим вечер, — доносится эхом. — Как ты смотришь на то, чтобы встретить рассвет в моей постели?
— Богдан мне очень жаль, — наблюдаю за удаляющейся парой.
— Исключительно редкостный говнюк, — усмехается Назаров бледными губами. Всего лишь цветочки. И дальше не последуют ягодки. Только выжженная прерия, где даже пеплу не останется места.
А этот раунд остался за Измайловым.
ГЛАВА 39
Не имею понятия как выдержала идиотский вечер?
Откуда взяла силы на противостояние? Эмоциональные качели сродни мозгодробильному квесту в основу которого заложен фильм ужасов.
Да и я оказалась хороша, с сарказмом бубню про себя.
Мое поведение можно смело трактовать аналогичным эпитетом.
Идиотство. Идиотка. Вести себя полной дурой, только у меня ума хватило.
Вечер, сулящий праздности и облегчения, вылился в очередную пытку.
А в результате вновь замкнутый круг.
Вопросы. Противоречия. Страх.
Удавка, увитая шипами ощутимее на шее. Отчаянно трепыхаюсь. Но при каждом сопротивление, она вонзается глубже.
Благодарность Богдану непомерна. Парень он умный, сложив дважды два, оценил обстановку на месте.
И не побоялся. До последнего учавствовал в театре абсурда. Что, несомненно, заслуживает уважения.
Он задал всего лишь один вопрос, затаив дыхание в ожидании. Хотя бесспорно имелось немало.
— Так ты всерьез про вечернее турне, и чашку кофе?
А после отрицательного кивка молча привез меня домой.
Уже в спальне уткнувшись лицом в подушку, жмурю глаза закусывая ткань. Сжимаю челюсть до боли, а затем надсадно вою в нее. Из груди выходит глухое мычание. Ох, если бы это мне помогло.
Со всех сторон атакует прессинг.
Нервное и психологическое напряжение настолько тяжелое, что сомкнуть глаз не удается. Хоть на пять минут выключиться и напрочь забыться.
Настигает очередная ночь без сна.
Борюсь с желанием набрать Нинель, и закидать вопросами.
Нет она не должна передо мной отчитываться, но к чему скрывать подробности задания.
А затем память подбрасывает наш с ней диалог, где она намекала и приглашала с собой на мероприятие.
Я к ней не справедлива. Она же так нервничала.
Господи, если и дальше будет продолжаться в таком духе, то я запросто потеряю всякую возможность рационально мыслить.
Я перелопатила все варианты в голове.
Почему Степан непреклонен и упорно претендует на роль супруга? Что означают его угрожающие взгляды? И почему бывший тотчас свалил, стоило ему побыть одну минуту в обществе Измайлова?
К тому же рядом с ним эффектная, роскошная представительница женского пола.
Холенная. Красивая. Многогранная. Имеющая кучу талантов. Я про постель. Ведь в ней он явно нашел, то, что во мне отсутствует.
Я не ханжа и отдавалась Романову со всей страстью, на которую способна. И все же данного обстоятельства явно не хватило для крепкого союза.
Согласна брак не держится только на сексуальной составляющей, но он для мужчин первоочередной.
Безусловно он влюблен. И это не обман зрения. Его чувства транслируются за версту. Бонусом ее молодость. Двадцать пять лет ей максимум.
Однозначно Романов ведет двойную игру. С руководством. И со мной, в том числе.
Только угнетает меня другой человек. Безотчетные эмоции превалируют, заточены на Измайлова.
Какие цели он преследует?
Со счета сбиваюсь, задаваясь навязчивым вопросом.
Он целенаправленно меня цепляет. Изматывает. Искушает. Бьет по всем граням. Вовлекает в безумство, за которым ждет беспросветная ночь. Подвел к разверстой пропасти.
Но перед самим падением видимо желает сломать меня как личность и всласть насладиться.
Боже... Только... Как же сложно признаться в своей слабости...
Сумерки явились откровением, и не утешающим прогнозом.
Только никому не известно как, собственно самому Измайлову, полет напропалую идет.
Голова кругом, развивается мигрень. Поэтому к утру разбираться с хаосом нет желания. Иначе можно сойти с ума. Глотаю таблетку обезболивающего.
После завтрака и ободрительной чашки крепкого кофе, усаживаюсь перед зеркалом.
Рассматриваю себя в зеркале. Всматриваюсь. Долго. Провожу короткий анализ внешности.
— Печальная картина, Романова, — в итоге тяжело выдыхаю.
Осунулась. Темные круги под глазами составляет немалых трудов спрятать под тональным кремом. Скулы заострились, ключицы выпирают пуще прежнего.
Одежда висит. Остается вещи ушить, ну или обновить гардероб. Ходячий труп.
Только зеленый лихорадочный взгляд выдает, признаки жизни.
И он для меня совсем неузнаваем.
Между тем начинать необходимо с другого.
Пишу главному, об опоздании, невзирая на предупреждение. Но тут же стираю смс, вспомнив вчерашнюю дискуссию.
Беру отгул на целый день в новом сообщении. Команда без меня справится.
Крашусь по накатанной.
Стрелками выделяю глаза, затем тушью прокрашиваю ресницы.
Наношу тональную базу, без него лицо как у призрака. Брови, румяна, а затем немного косметического масла на губы.