Волосы собираю под гребень с зелеными камнями. Надеваю красивое нижнее белье. Бирюзовое платье футляр, каблуки, бежевый плащ.
Напоследок кидаю взгляд в зеркало. Что ж косметика сделала свое дело. Временно, конечно. По крайней мере на приведение не смахиваю.
Считаю, что не только замуж выходить надо красивой. Но и разводиться, между прочим.
Так что да, сегодня особенное утро.
Жизнь разделена на "до" и "после".
И если «до» обличающего момента я полностью растворялась в семье и бывшем. То «после» каждый день намерена проживать только для себя и дочери.
Подаю заявление на развод. Нам сразу назначают дату в суде. Отказываюсь от раздела имущества.
Маленький за тык все же имеется в одном — наличие общего ребенка. Бракоразводный процесс может затянуться, если нам не удастся договориться по-хорошему.
Выйдя из здания, чувствую неоднозначность.
Сомнений в принятом решение нет, но внутри идет незримая тяжесть.
Нет ощущения свободы или крыльев за спиной, лишь медленное принятие необратимой ситуации.
Подавляю в себе грустные мысли, не для этого брался выходной.
Чтобы развеяться, захожу в первый попавшийся магазин.
Приобретаю несколько нарядов. Один из них планирую надеть на официальную презентацию ролика «Изиндастрис».
С удовольствием расплачиваюсь за покупки. Деньги, которые откладывала в помощи бывшему с оплатой ипотеки трачу на себя. Приятно.
Крышу не сносит, но ловлю некую блажь. На дисплее мобильного высвечивается Николай Петрович. Звонки Нинель и Богдана остались неотвеченными, вернее я не услышала, только вот проигнорировать вызов шефа непозволительно.
ГЛАВА 40
— Здравствуйте, Николай Петрович.
— Здравствуй, Романова. Что случилось? Что за срочность в отгуле?
— Семейные обстоятельства.
— Какие на хрен семейные обстоятельства, когда столько работы на носу? — Динамик от напряжения вот-вот треснет.
— Я в загс ходила подавать на развод, — придумывать нелепые объяснения не имеет смысла. Рано или поздно всем станет все известно.
— Как развод, Рика? —тон смягчается моментально. —Девочка, что случилось? В чем причина?
— Банальная, Николай Петрович. Измена.
— Урод, — характеризует бывшего, одним словом. —Тебе дня хватит восстановиться?
— Более чем достаточно.
— Ладно, — на фоне чиркает зажигалкой. Судя по всему никотиновое пристрастие взяло верх над убеждениями правильного образа жизни.
— А что по «Изиндастрис»? — спрашивает после затяжки. Слюна приобретает горечь и желудок сжимается, воспоминания играют яркими вспышками. Затылок тянет по новой. Видимо синяк от укуса образовался.
— Я отвезла вчера запись. Только мне неизвестен конечный ответ руководства, — произношу часть правды.
— Плохо, — резюмирует. Но не давит, как прежде. — Сегодня утром позвонил Наумов. Он был резок, категоричен и в срочном порядке потребовал созвать совещание. Жаждут увидеть полный материал. Довольно неожиданно, так как сдача ролика намечалась к следующему понедельнику. Внезапные перемены не к добру. Откуда появилась нетерпимость?
— Позже я созвонюсь с Наумовым, попробую узнать подробности, —холодок гуляет по позвоночнику. Если шеф нервничает, то ситуация действительно щекотливая.
— Не надо, отдыхай. Как-нибудь управимся. К тому же, заказчики прибудут с минуты на минуту. Озерова и Назаров имеют доступ к информации?
— Да, конечно.
— Тогда не смею больше беспокоить.
— Спасибо большое.
— Я... Я не знаю, что необходимо говорить в таких обстоятельствах, Рика. Могу лишь предложить свою помощь. Может финансовая или юридическая поддержка требуется?
— Нет. Ничего. Вы уже помогли, Николай Петрович.
— Тогда напейся до чертиков и, если ты завтра не выйдешь на работу, я все пойму.
— Навряд ли алкоголь поможет. Я за другие методы.
— Тебе виднее. За это я и уважаю тебя девочка. Ты боец. Чистое сознание. Неординарное мышление. Другие бы уже напивались в хлам, рыдая подружкам в жилетку. А у тебя подход иной, — мужской голос дарит тепло.
— Спасибо на добром слове.
— Звони если что.
— Всего доброго.
Убираю мобильный в карман. Мгновенно осеняет простая истина. Сдавливаю переносицу.
Я в шаге от истерического хохота. На бред, который доходит реагировать иначе невозможно.
А затем гортань разрывает от возмущения. Обложить матом так и порывает.
Измайлов вчера высосал из пальца совещание. Тупо на ходу состряпал байку и как убедительно.
У него вообще есть какие-то нормы приличия? Хоть минимальные принципы?
Конечно, он заинтересован в качественном продукте и так далее.
Только зачем так нагло лгать? И вновь тупик. Поздравляю.
Нет. Все. Нужен тайм-аут. Дальнейшее сопоставление фактов бесполезно. Голова лопнет от череды вопросов.
Взгляд упирается в парикмахерскую. Не раздумывая, перехожу дорогу, уверенно переступаю порог помещения.
Смена имиджа преображает. Больше не привычно. Волосы каскадом струятся подобием водопада. Длинная челка в новинку. Черт. Почему я раньше так не стриглась?
После двух часов в кресле хочется размять ноги.
Направляюсь в городской парк. Сегодня не так многолюдно, как в погожий день. Осень по полной вступает в свои права. Пахнет дождем и свежестью.
Под ногами желтая листва. Лодочки утопают в мягкости листьев.
Покупаю сладкую вату, и сидя на скамье уплетаю с удовольствием лакомство детства.
Все же есть прелесть в ненастной погоде.
Набираю маме.
— Да, милая, — после второго гудка отвечают на том конце провода.
— Мам, что думаешь по поводу поездки на дачу? На эти выходные?
— Почему бы и нет. Давно собиралась туда.
— Прекрасно. Тогда я Елизавету сама заберу из сада. А по приезду начнем готовиться.
— Договорились.
Вдоволь нагулявшись, отправляюсь за ребенком. По времени еще рано, два часа дня. В группе только сон час наступил. Думаю, один раз исключение сделать можно.
Казалось, ничто и никто не способен испортить день. Столько приятных моментов за короткий срок удалось испытать.
Но нет же мучителю никак неймется и он находит способ нарушить мое хрупкое равновесие. Да у него талант.
Походка замедляется, когда издалека распознаю черную махину.
Господи. Сюр продолжается.
Заправляю волосы за ухо и двигаюсь к выходу с барабанящим сердцем в груди.
Тело внутри сводит сокращенными спазмами, так как нахожусь под сканером темноты.
Мужчина степенно собирает мой образ с ног до головы. Живого места на коже скоро не останется, и мучает жажда.
Циник до мозга костей. Неумолимый. С могуществом наперевес.
Главенствующий над сильными мира сего.
Что он здесь делает? Что несет его появление?
И нет передышки никакой. Без конца застает врасплох.
Боже. Опять эта слабость в коленях и вновь горящие тропы углей штрих за штрихом повторяют линии тела.
Все явственнее ощущаю свою принадлежность к добыче, на которую окрыли охоту.
К ней подбираются медленно, дабы не спугнуть раньше времени.
В расслабленной позе Измайлов стоит, облокотившись о полированный капот Гелендвагена. Руки скрещены между собой, за счет чего рельефная мускулатура смотрится массивнее. Более агрессивной.
Останавливаюсь буквально в нескольких шагах от автомобиля.
Взираю вопросительно, не решаясь прервать затянувшееся молчание.
— Не ожидала? Или я тебя больше напугал?
— У меня постепенно вырабатывается иммунитет, — опять же вру. Внутри воронкой разворачивается бедлам. — Вы меня преследуете?
— Нам надо серьезно поговорить, — отталкивается резко от машины. Подходит к дверям, раскрывая ее передо мной, словно уже получил согласие. Мужское эго не имеет границ.