И, совершенно не обращая на меня внимания, искательницы приключений принялись обсуждать предстоящие танцы. Понимая, что мне здесь ловить нечего, я отправилась в корпус. Не успела прилечь на кровать, как пришли соседки по номеру. Они оказались моими ровесницами — Маша и Наташа.
— Ты знаешь, что твоя путевка считается сгоревшей, если… — начала было Маша, как будто мы были знакомы по крайней мере сто лет.
— Знаю. Но я замужем.
— А тебе никто и не предлагает менять мужа, — успокоила Наташа.
— А верность — это такой архаизм! — добавила Маша.
— Если любишь человека, то не изменишь ему никогда, потому что настроен только на него. А если не любишь, то это не измена, — сказала я уверенно.
— Да не заморачивайся, цель забавы — всего лишь развлечься, — миролюбиво закончила Наташа.
Выбора у меня не было, и мы подружились. Ну в самом деле, не могла же я ходить на танцы со старушками.
По вечерам подружки клубились в баре, а днем отсыпались в номере. Иногда, между делом, начинали рассказывать мне о каком-нибудь очередном «ковбое Мальборо».
— Представляешь, посидели вчера с одним, — откровенничала Маша. — Когда я уже стала «такая, как вам надо», он пригласил меня к себе. Зашли в номер. Сидим, ведем беседу. Когда паузы стали зависать, я ему говорю: «Я хочу тебя так же, как и ты меня — не очень!» Он рассмеялся и сказал: «Ты — лучшая!» Ну и случилось то, что случилось.
Вскоре я уже откровенно заскучала. То и дело звонила мужу, но его, как назло, все время не было на месте.
Санаторий жил своей жизнью. Пожилые тетечки и дядечки, как будто вспомнив, что жизнь стремительно проходит, спешили наверстать упущенное. Народ разбивался на пары и откровенно предавался разгулу. На танцах напомаженные и расфуфыренные пенсионеры дергались в конвульсиях. Все аллеи были заняты прохаживающимися туда-сюда мужчинами и женщинами. Никто не хотел стать обладателем сгоревшей путевки. Я ощущала себя здесь совсем лишней.
До сих пор мой лечащий врач не сделал мне никаких назначений. Неожиданно я почувствовала себя очень плохо. Головокружение, страшная слабость, паника… Вышла в коридор, дрожащими руками постучала в соседнюю дверь и попросила позвать мне доктора.
Юрий Петрович не заставил себя долго ждать. Он пришел с прибором для измерения давления, но без халата, в джинсах и свитере.
— Ну что у нас случилось? — спросил он участливо.
— Доктор, мне очень плохо.
— У вас гипотонический криз, — сказал он, измерив мне давление. — Лекарства, быстро поднимающего давление, к сожалению, нет. Хотя я знаю один немедикаментозный способ. — Он хитро улыбнулся.
Но мне было не до шуток. Паника прошла, но слабость не давала возможности подняться. Кроме того, начала нестерпимо болеть голова.
— Вам не помешает крепкий чай. Если не возражаете, я за вами поухаживаю, — сказал Юрий Петрович.
Я не возражала, и доктор принялся готовить чай. Большой, он занимал вокруг себя все пространство, но двигался плавно и почти без шума. Я с интересом наблюдала за ним. В нем чувствовалась сила, но не грубая мужицкая, а какая-то внутренняя, скрытая. И власть. Та самая власть, которой подчиняешься беспрекословно.
Когда чай был готов и покорно стоял на моей тумбочке, я вдруг почувствовала, что мне легче. Приподнялась на кровати, и мы стали вести беседу. Непринужденной назвать ее было сложно, потому что оба думали об одном и том же.
Я любила своего мужа, и другие мужчины для меня просто не существовали. Но что это? Неизвестное доселе чувство захлестнуло меня. Вожделение безраздельно завладело мной и поглотило все остальные чувства: любовь, преданность и верность. И то, что было невозможным, теперь показалось неотвратимым. Чужой, малознакомый мужчина вдруг превратился в объект страстного желания.
Со мной стало происходить что-то совсем непонятное. Щеки запылали огнем, сердцебиение участилось, и мне опять стало нехорошо. Врач как ни в чем не бывало уложил меня на кровать и стал снова измерять давление. И если полчаса назад столбик показывал 80 на 50, то сейчас — 120 на 70.
— Однако… — многозначительно покачал головой Юрий Петрович. — Пожалуй, мне лучше уйти. — Он стал укладывать прибор в чехол. — Или остаться?
Все зависело от меня. Кивни я в тот момент — все бы свершилось. Я его почему-то очень хотела, и это желание невозможно было ничем объяснить. Но я не кивнула, и он ушел. А я так и не уснула в ту ночь. А на следующий день после завтрака купила билет на поезд и уехала домой.
Всю дорогу я сожалела о том, чего не случилось. Что за глупые предрассудки? Тебе понравился мужчина, ты его захотела, зачем было сдерживать себя? Жизнь так быстротечна, она дарит так мало радостей. Кому бы стало плохо оттого, что два человека провели приятную ночь?