Неожиданно он весь затрясся и упал, уронив палку, с которой ходил.
— Сейчас же попроси прощения, — закричала мать.
— Единственное, что я могу для него сделать, — это вызвать «скорую помощь», — сказала я и набрала номер.
В тот же день я уехала из дома, как я тогда думала, навсегда. И вот сейчас, спустя полтора года, хлебнув сполна разочарования и унижения, я снова стояла на пороге отчего дома.
Дверь мне открыла очень постаревшая мать. Спешно обняв меня, она пригласила войти в комнату. Там, на их двуспальной кровати, лежал отчим. Что с ним сделала болезнь… Это был уже совсем не тот человек, которого я знала, боялась и ненавидела столько лет. Передо мной лежал худой, изможденный мужчина. На лице у него застыла гримаса боли. Увидев меня, он дернулся, протянул ко мне руки и вдруг заплакал. По щекам текли запоздалые слезы раскаяния.
— Прости меня, пожалуйста, прости… Я очень боялся, что умру и не успею…
Странно, но обида, которую я столько лет носила в себе, вдруг стала отпускать. Я подошла ближе и, глядя на этого умирающего человека, простила его.
Говорить я не могла. В горле застрял комок, поэтому просто протянула ему руку. Он поспешно схватил ее, словно боясь, что я передумаю и уйду, и коснулся губами. Этот предсмертный поцелуй я не забуду никогда. Я слегка сжала его руку и поспешно вышла. Он умер через два дня. А еще через два дня позвонил Саша:
— Алле! Когда вы приедете? — спросил он повелительно.
— Никогда, — ответила я тихо, но твердо.
— Не понял! — В его голосе слышалась угроза. Я повесила трубку.
Мы с бабушкой сидели на ее заросшей зеленью кухне, курили и откровенничали.
— Ба, я не знаю, что делать, где себя искать. Где жить, что делать.
— Жить здесь, растить дочку. Пока все. Остальное приложится. Знаешь, я всю жизнь прожила с любимым мужчиной, который пил-гулял-изменял, а я ждала-любила-прощала. И что? Жизнь прошла стороной. Мне сегодня и вспомнить-то нечего. Самое ценное, что у меня осталось — это ты. И я очень хочу тебе счастья. Учись на моих ошибках. Торопись жить, не отказывай себе в счастье.
Я прижалась к бабушке, и стало все понятно. Мы пили кофе и раскладывали пасьянс, и было тепло и уютно. Ближе к вечеру раздался звонок в дверь, и на кухню с огромным букетом роз влетел Саша, сразу заполнив собой все пространство. В комнате заплакала Иришка. Бабушка пошла ее успокаивать.
Я не сорвалась с места и не кинулась подавать чай-кофе, а продолжала сидеть и курить. Саша смотрел на меня с изумлением. Я уже успела сделать стильную стрижку, покрасить волосы и сделать маникюр. Да и страх понемногу отпускал меня.
— Зачем ты приехал? — спросила я и сама удивилась своему спокойствию.
— За вами. — Его голос звучал уже куда менее уверенно.
— Саша, мы никуда не поедем. Я не собираюсь всю жизнь провести в страхе. На развод я подам сама.
— А как же твои вещи, а что мы скажем родителям, а как же Иришка… — Он не знал, что сказать. А я смотрела на него и видела уже не монстра, а маленького не уверенного в себе мальчика.
— Саша, ты поешь с дороги? — предложила бабушка.
— Нет, он очень торопится, у него скоро обратный самолет, — ответила я за него.
Он встал и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. У меня вдруг заныла сломанная рука, и я успокоила себя, что поступила правильно.
КАМАСУТРА ИЗ ТЮБИКА
Говорят, английская королева издала указ: если женщина вышла замуж обманным путем, то есть при помощи косметики выдавала себя за красавицу, то брак можно считать недействительным. Если бы это было правдой, то сейчас все браки можно было бы аннулировать, потому что женщины обманывали, обманывают и впредь будут обманывать. А для чего тогда создавалась индустрия красоты? Для кого вся эта тушь, удлиняющая ресницы, помада, увлажняющая губы, краска для волос, превращающая строгих брюнеток в глупеньких блондинок? А линзы, а парики, а шпильки — да что там говорить, в нашем арсенале столько оружия, что быть некрасивой просто неприлично.
Одна моя приятельница принесла мне крем.
— Этот крем — мечта всех женщин, — сказала она, заговорщически улыбаясь.
— В смысле?
— В смысле, не требуется прикладывать особых усилий. Слегка смазываешь руки кремом, и все близлежащие мужчины тебя страстно захотят.
— А как же близстоящие и близсидящие?
— Они все будут твои!
— Ну хорошо, — миролюбиво отозвалась я, — допустим. И что мне с ними со всеми потом прикажешь делать?
— Ну это ты по ходу дела решишь. — Она улыбнулась и вручила мне небольшой, довольно невзрачный тюбик. На синем фоне были нарисованы две черные кошки.